Что же не поделили фельдшер и главврач? Почему в Саранск не поехал фельдшер, что привычнее? Элтон родом из Ульяновска. Туда из Саранска рукой подать. Элтон хотел навестить маму. Дымов же родом из самого Саранска. Каждый хотел за госсчет, правда в «Столыпине», прокатиться до дома.
Юный Дымов сорвал форменный галстук, расстегнул фсиновскую гимнастерку: «Теперь работы от меня не дождетесь!» Отыграется на душевнобольных. «Бедные, вы бедные!» – как фарисействовала комиссующая Филипповна. Дымов грозился за чаем «смертельно отомстить» главврачу. Элтон не видел и не слышал. Подождем!
Антоновна (она же Гордеева) поумничала, «направив» молодого психиатра: зачеркнула в моем диагнозе слово «шубообразная», сверху написала «приступообразная». Ну, сколько ни объясняй, сомневается она, что «шубообразная» никак не связана с «шубой». Я указал, что после «приступообразная» через тире просится «прогредиентная» и указывается степень прогредиентности шизофрении. Матушка Антоновна не смутилась. Она умеет держать лицо. Подходя ко мне сидящему, не упустит навалиться грудью на плечо. Чувствую мешочки пустых грудей. Учит меня, «молодого», с придыханием. Если честно, иногда ее хочется. Особенно когда от долгого сидения кровь в зад и перед уйдет.
Ох, знает бывший кардиолог Гордеева сердечные дела! Крабов от увядающей красоты ее просто млеет. Стоит, ножками перебирает. Антоновна в ответ глазками вращает, круглит. Гиммлер в ответ: «Чибуша», «Чинуша», «Чмоша»? Антоновна показно добра. Принесла мне сворованный у психов или зэков сахар, стыдливо пересыпанный в коробку из-под кофе: «Отдохните. Побалуйтесь чайком. А то у вас сахар кончился!» Заботливая.
02.07.09
Уходя домой, видел больного Жилеткина. Он был в костюме, белой сорочке без галстука. Улыбался слабой виноватой улыбкой, опираясь на плечо другого больного, помогавшему ему идти. Жилеткин – «отказник». Протестуя против действий конкретного следователя и правоохранительной системы в целом, он отказывается есть и пить.
Я назначил Жилеткину капельницу с 5 % глюкозой, дабы насытить и напоить через кровь. Да простят мне доктора немедицинские термины! Рассчитываю, так понятнее непрофессионалам. Продолжаю и далее в том же духе… Жилеткин болен на всю голову. Голодовкой он желает еще и «очистить кишечник». Неприятие ментов тоже развернуто в бред. «Менты» не видят его болезни, им виден лишь протест.
Явился опер Григорьевич. Он строг с безденежными, не имеющими поддержки внутри тюрьмы или «за забором». С теми, у кого «мохнатая лапа» (охранник Аковлев, неудачно предложивший кому-то супервзятку, авторитет Хучелидзе), Григорьевич мягок до лести, вежлив до утрированной неуклюжей деликатности, ибо по жизни Григорьевич мужчина брутальный, лицо его из тех, про которые говорят, что рублено оно топором. При 20-ти тысячной зарплате джип Григорьевича лучший на Бутырке. Про Григорьевича нехорошие слухи. К примеру, принес мобильник Хучелидзе. По этому мобильнику с угловых камер и прогулочного дворика, где, несмотря на «глушилки», «берет», звонят за дружбу и таксу все наши три этажа.
На моих глазах опер Григорьевич набросился на положенного под капельницу «отказника» Жилеткина. С матерной бранью вырвал из вены катетер, ударил лежащего кулаком по печени: «Таких сук не лечить, убивать надо!»
Опер уходит. Поскольку он запретил не евшему четыре дня ослабленному Жилеткину вливать внутривенно глюкозу, я, дождавшись звука хлопнувшей за Григорьевичем двери, уговариваю больного выпить сладкий раствор. Жилеткин соглашается «для очистки кишечника». Что ж, не мытьем, так катаньем поддержим издержавшиеся силы.
Снова день рождения. Теперь какой-то сестры. Так это же Марина Пугалина. Она вахтенным методом работает у нас, приезжая на работу… из Саратова – рекорд удаленности, достойный Книги Гиннесса. Пугалина сопровождает этапы, в отделении увидишь ее, как дракона острова Комо. Всегда в форме, даже при раздаче таблеток, выполнении инъекций. Ну, чтобы зэки боялись. Впрочем, Марина незлобивый пьющий маленький человек. Руки ее, как и у кое-кого еще из медперсонала, по пьяни порезаны. С кем ведешься, от того и наберешься!
