– Тогда поднимайся.
* * *
– Что?
– Поднимайся! – нетерпеливо бросил Гримберт. – Мы все еще в чертовых Альбах, если ты не забыл, а мне хотелось бы заручиться помощью надежного человека, чтобы покинуть их живым. Кроме того… Кроме того, у дядюшки Лотара может оказаться много племянников и прочей родни, которая устремится по нашему следу, узнав о его никчемной кончине. Некоторые из них, надо думать, мало уступали ему красотой.
Берхард через силу открыл глаза и посмотрел ему в лицо. В броневой щиток рыцарского доспеха, но Гримберту, сидящему внутри бронекапсулы, показалось, что бывший барон встретился с ним взглядом.
– Ты хочешь, чтоб я снова стал твоим проводником?
– Не просто проводником. Оруженосцем. Даже рыцарю без герба нужен оруженосец.
– Паршивый же из тебя получится рыцарь, – процедил Берхард сквозь уцелевшие зубы. – Старая развалюха, годная лишь пугать ворон…
– И старый однорукий оруженосец, ненавидящий своего сеньора, – согласился Гримберт. – Разве не прекрасное сочетание? Мы оба калеки, пусть и на свой лад, а калеки издавна держатся друг за друга, чтобы выжить.
В заплывших глазах бывшего барона мелькнуло что-то похожее на любопытство.
– Я бы, пожалуй, засмеялся, да только все мои ребра, кажется, лопнули до единого… Чем ты решил меня купить, Паук? Золотом, которого у тебя нет? Титулом, которого сам лишен?
– Ни к чему. Я дам тебе гораздо большее. Возможность увидеть, как я умру. Ты ведь, кажется, этого жаждал? Ты сам сказал, что я долго не проживу. Меня сведет в могилу или проклятая самоуверенность, или несчастливое стечение обстоятельств. А значит, ты сможешь видеть это воочию. Наблюдать за тем, как твой мучитель умрет. Черт возьми, немалая плата, а? Уж точно выше, чем какая-нибудь баронская корона!
– Ты рехнулся, Паук, – пробормотал Берхард. – От радиации у тебя помутился рассудок. Ты в самом деле желаешь нанять своего врага себе в услужение?
Гримберт усмехнулся:
– Отчего бы нет? В конце концов, мы начали с того, что предали друг друга. Что в этом мире может быть более стабильной связью, чем ненависть? Она уж точно прочнее и надежнее, чем все мыслимые клятвы и обеты. Ты хочешь убить меня, а значит, не допустишь, чтоб я нелепо погиб от чужой руки. Чего еще желать от оруженосца?
– Ах вот как… Ну и как же ты мыслишь дальнейшую жизнь, позволь спросить? Твой доспех – ржавая банка. Сеньор, который осмелится принять тебя под свое знамя, должен быть слеп как ты сам!
Гримберт пошевелил стволами орудий. Изношенные, неточные, лишенные боезаряда, они представляли не большую опасность, чем тележные оглобли. Но, кажется, он начал привыкать к управлению ими. По крайней мере движения доспеха больше не вызывали отвратительного зуда в подкорке.
Наверно, привык. Так уж скроен человек, что со временем привыкает ко всему, что не способно его убить.
– Мы не станем никому служить, Берхард. Пауки не признают иерархии, а я остался пауком в душе, хоть и изгнан из своей норы. Кроме того, уж я-то доподлинно знаю, до чего легко влипнуть в паутину, запутавшись в клубке придворных интриг и вассальных клятв.
– Эк ты заговорил… А жрать что будешь, мессир? На какие деньги доспех латать? Покупать снаряды?
– Уж точно не за сеньорские. Империя огромна. Может, не бесконечна, но достаточно велика, чтобы человек в рыцарском доспехе нашел способ заработать на корку хлеба и кружку вина. И пусть даже корка будет черствой, а вино – выдохшимся.
– Рыцарь без сеньора, без клятвы и без земли… – Берхард презрительно сплюнул. – Вот, значит, какое ремесло ты себе присмотрел. Решил податься в раубриттеры?
– Отчего бы и нет? Уж они по крайней мере сами себе хозяева. А еще их до черта во всех землях, так что затеряться на их фоне не составит никакого труда. Мало ли их рыщет в поисках поживы через все границы?
– Наемники. Проходимцы. Алчное нищее отродье, мечтающее урвать свою долю от истекающей кровью добычи, готовое кромсать собратьев и способное переступить через любые добродетели? Люди без чести и…
– Да, – Гримберт не ощутил улыбки на своем онемевшем от нейрокоммутации лице, но знал, что улыбка на нем есть. – А значит, мы превосходно вписываемся в их теплую компанию, не так ли?
