– А вы знаете, такие люди всегда найдутся. Как только у кого-то с кем-то пересекаются отношения… вы понимаете, о чем я говорю. Мои бывшие друзья никогда бы не написали на меня заявление, если бы у меня были нормальные отношения с начальником ФСБ. И в моем деле роль ФСБ настолько прозрачна… Ведь чтобы появилось заявление, моих друзей обрабатывали год – целый год на них собирали материалы. Я об этом узнал, когда знакомился с материалами дела. Я читал даже не допросы, а их объяснения, и поражался… Я не знал о том, что они сами признались где-то в пяти-шести преступлениях. Каждый из них, из этих двух моих друзей. Они признались в незаконном вывозе валюты за рубеж, незаконной растаможке автомашин, сокрытии доходов от налогообложения. Во всем признались! Я читал и поражался. Потом следователю говорю: «Почему же по этим фактам не возбуждается уголовное дело?» Риторический вопрос… Я понял, что моих друзей просто заставили написать на меня заявление в обмен на то, что закроют глаза на их преступления. Через неделю после моего ареста смотрю телевизор в камере, выступает Ельцин. В то время как раз на заседании Думы рассматривался вопрос об усилении борьбы с коррупцией. И вот Ельцин произносит такую фразу, что, мол, на Урале спецслужбы выявили наконец коррупционера в органах прокуратуры. И называет мою фамилию. Мои товарищи по несчастью, с которыми я сидел в камере, все только переглянулись: ну, говорят, тебе приговор уже вынесли. На следующий день я спрашиваю следователя: «Дело ведь только на днях возбудили, а вчера уже президент выступает и называет мою фамилию. Как так?» Он отвечает: «Я не при делах. Это всё ФСБ». Они уже доложили по всем инстанциям, в мундирах дырочки под ордена и медали проткнули. Они план по выявлению коррупционеров выполнили. Ко мне жена постоянно приезжает сюда. Она передает мне все последние новости по моему делу. Однажды ей сказали в отношении меня: «Ну, так получилось, что его дело дошло до самого верха, и обратной дороги уже не было». Это моей жене сказал начальник ФСБ, они были в одной компании. И это я вам говорю к тому, что каждый человек может быть подвергнут такой процедуре.
– Тем не менее далеко не каждый человек попадает в колонию. Вы говорите, что против вас работало ФСБ. Почему ФСБ выбрало именно вас?
– У меня с ФСБ были своеобразные отношения. К сожалению.
– Каким-то образом приходилось контактировать?
– Да, ежедневно… приходилось…
– По службе?
– Ну… да.
– Где же это все происходило?
– В городе Новоуральске, раньше он назывался Свердловском-44. Это закрытый город. Вам приходилось когда-нибудь бывать в закрытых городах?
– Нет.
– Это город за колючей проволокой. Полностью. Стотысячный город. Собаки, вышки, пулеметы, КПП. Заезжаешь в шлюз, машину обыскивают, все как положено… Родственников можно завезти только по разрешению. В России сейчас осталось десять таких городов. Вот в таком городе я жил.
– Так как же пересекались ваши интересы с ФСБ?
– Эта тема своеобразная, и я не думаю, что она может быть предметом нашего разговора, потому что… это люди, которые никогда ничего не забывают! И не прощают тем более.
– Сколько времени длился второй суд над вами?
– Три месяца. И я уже был готов к тому, что меня осудят. Я видел, к чему клонит судья, как он задает вопросы, как реагирует на ответы свидетелей. Вот допрашивают одного из них, он рассказывает… Судья его перебивает, дескать, а вот по показаниям других свидетелей все происходило не так, а иначе. На что свидетель возражает: «Ваша честь, вы почему меня запугиваете? Я рассказываю так, как происходило все в действительности. А если будете дальше запугивать, указывать мне, что говорить, я вынужден буду написать жалобу на вас». – «Все, свидетель, вы свободны». Этот человек, естественно, написал жалобу, но ее никто не рассматривал. Доходило до смешного. Свидетели рассказывают, а судья говорит: «Ну, эти показания нас не интересуют». Я сам профессионал и вел во время суда свой протокол судебного заседания. И потом я внес замечания в официальный протокол судебного заседания – восемьдесят четыре пункта! Из них удовлетворили только двадцать два. Ну до такой степени переделали протокол, что там уже были фамилии, даты и названия фирм, которые никогда не проходили по моему делу. Конечно, я знаю всю эту кухню, знаю, как это делается, но… Я ведь сам работал в этой системе! Обидно… На суде у меня было ощущение абсолютной беспомощности.
