Чтобы водка не пропадала, её отнюдь не выливали на землю…
Подготовка москвичей дала о себе знать! Уже довольно долго раздавались пьяные песни, кто-то с натугой блевал…
В данный же момент прямо под окном кабинета генерал-полковника кого-то с молодецким уханьем сношали…
Сношаемая радостно повизгивала…
Кобец мучительно кусал от такого непотребства губы… Взять бы офицерский ремень да медной пряжкой по голой жопе! Распустились вконец! Кобели…
«Кобель», напоследок, как филин, глубоко ухнув, довольно произнёс:
— Ну, Моисейка, и славная же ты пидовка… молодчина!
— Служу трудовому наро-о-о-оду! — жеманно ответил довольно мелодичный, прямо-таки музыкальный, мужской баритон…
Кобец с отвращением плюнул и захлопнул окно…
Вышедши в коридор, Кобец с испугом отпрянул — навстречу ему с «ремингтоном» в руках шёл человек в чёрной форме, с чёрным чулком на голове, под которым виднелась черная кожа типичного африканского лица…
— Это, наверное, охранная фирма «Шериф»? — спросил его генерал-полковник.
— Ай-ай, са-а-а-ар! — непонятно ответствовал ему человек в чёрном.
Недоуменно покрутив головой, Кобец отправился дальше…
Из-за угла прямо на генерала вылетел встрёпанный, пучеглазый Глеб Якунин в замызганном подряснике:
— Чудо! Чудо Господне! Опять идёт дождь! По слову, по слову моему!! Скажу, и Ленинские горы сдвинутся!
Уклонившись от объятий пахнущего козлом попа-депутата, Кобец рысцой пробежал к широкой лестнице, выводящей к фойе…
Слева на банкетке, со слюнявой улыбкой урождённого идиота, с автоматом на коленях, сидел Ростропович. Опершись головой на его костлявое плечо, рядом с ним на банкетке пьяно храпел заблёванный омоновец… Единство армии с народом. Каков народ, такова и армия.
Вверх по лестнице, от седьмого подъезда, навстречу Кобцу бежал Малей, заместитель премьер-министра РСФСР:
— Ура! Победа!!! Они уходят…
Войска действительно уходили с площади Свободной России…
… — Это катастрофа! — с отчаянием в голосе сказал Посол США.
19 августа 1991 года. Двадцать часов девять минут. Москва, Кремль. Вовсе не Грановитая палата
Этот дом, окрашенный в положенный николаевскому ампиру присутственный желтый цвет, на местном «жаргоне» со времён матроса Малькова, первого кремлёвского коменданта, называли просто «Корпусом».
Туристов туда не водили, хотя там был филиал Музея В.И. Ленина — «Кабинет В.И. Ленина в Кремле».
И еще там должен был быть создан филиал Музея И.В. Сталина… Тоже мемориальный кабинет, откуда по личному распоряжению Кукурузника вывезли в макулатуру два грузовика сталинских книг из Его личной библиотеки (да не романов — а справочников и учебников, монографий и курсов лекций) — и все как одна были с пометками знаменитым красным карандашом на полях страниц, весьма, кстати, любопытными…
Сейчас в кабинете, стены которого покрывали дубовые панели, у длинного стола, над которым висели портреты Суворова и Кутузова, стоял маршал Язов (чем-то в этот миг неуловимо похожий на первоклассника, забравшегося во время большой перемены в опустевший кабинет директора школы и ужасно трусящего, что Хозяин кабинета вот-вот туда вернётся) и растерянно говорил в сжимаемую потной от страха рукой трубку:
— Да… да… Я ничего не понимаю! Какая директива? Моя директива? Генштаба директива? Кто её дал? Я дал?! И Генштаб… я…нет, не понимаю… есть!
Дверь кабинета неслышно отворилась, и порученец протянул маршалу ленту факсового сообщения.
Язов надел очки («для близи») и стал судорожно вчитываться в прыгающие перед глазами строчки:
«Директива ГШ МО СССР.
Заместителям МО (всем), Главнокомандующим Войсками направлений и Дальнего Востока (всем), Командующему ВДВ, Командующим Групп войск, Командующим ВО, Комфлотам (всем), Нач ГУ и ЦУ МО СССР.
Коллегия Министерства Обороны для реализации мер, ПРЕДУСМОТРЕННЫХ Конституцией СССР, Законом СССР „О правовом режиме чрезвычайного положения“ сочла необходимым привлечь отдельные подразделения, части СА и ВМФ.
Военнослужащие этих подразделений и частей, выполняя свой воинский долг, добросовестно решали поставленные перед ними задачи.
Прежде всего, их участие в реализации мер чрезвычайного положения была направлена на исполнение воли всех советских людей, выраженной в итогах всенародного референдума, на сохранение единой многонациональной Родины — Советского Союза.
