Выхода у Щербицкого не было, и он это понимал.
— Я все понял, Михаил Сергеевич
— И да… ваш секретарь по идеологии… Кравчук. Автор этой записки.
Щербицкий понял — вот и преемник. Он же предатель
— Мы его заберем в Москву. Вы не против?
Когда Щербицкий вышел — я с облегчением выдохнул. Непонятно как дальше — но жизнь подкинула неожиданную возможность решить проблему, которую я не знал, как решить.
Крым.
Как бы дальше не пошло — а я допускал и такую возможность, что в итоге реформ все равно придется переходить к союзу государств по типу ЕС, хотя и считал, что надо всеми силами пытаться этого избежать — но если удастся передать обратно Крым, удастся обезвредить страшную мину, подложенную в самом центре Европы.
Крым, по сути, и стал той причиной, почему отношения России и Украины, которые в той реальности, откуда я пришел стали независимыми государствами — не пошли по пути России и Белоруссии, почему не сложился славянский союз держав. Проблема Крыма упиралась в проблему базирования флота и подогревалась обеими сторонами. Украина хотела избавиться от флота, понимая нелояльность населения Крыма и думая, что так ликвидирует последнюю возможность для России отнять Крым. Россия — даже когда соображения воссоединения с русскими не играли никакой роли — никогда не забывала о предельном сроке базирования и о том, сколько будет стоить построить инфраструктуру для базирования целого флота с нуля. И это не говоря о настойчивом желании Украины вступить в НАТО — понятно для чего они это делали, для гарантии целостности территории. Но это означало что в Крыму, на опустевших стоянках могли появиться турецкие, а то и американские корабли. Россия очень долго пыталась решить вопрос нормально — были подписаны "Харьковские угоды" о продлении срока базирования до 2040 года, причем Россия обязалась платить за аренду приличную сумму в долларах. Но спустя два года произошел майдан, и одним из первых решений новой власти — было решение разорвать "харьковские угоды". Россия потеряла терпение — какой смысл вообще о чем-то разговаривать, договариваться, если через пару лет все может быть перевернуто с ног на голову. А Украина так и не поняла, почему Россия так интересуется ее внутренней жизнью и как сделать так чтобы ее оставили в покое. Так, в общем-то, довольно мелкий на фоне тогдашних глобальных мировых событий вопрос, вовремя не закрытый — привел к континентальному кризису и катастрофе.
И сейчас мне удалось сделать шаг в сторону от всего от этого. Первый — но самый важный.
Егор в своем кабинете — тем временем разбирался с Романовым. Разбирался так, что слышно было даже через двойную дверь — это мне сказал отправленный послушать прикрепленный. Наконец, минут через тридцать, после того как я отпустил Щербицкого, ко мне не зашел, а буквально ворвался Лигачев. Красный как рак.
— Сволочь! С. а!
— У вас там что, до рукоприкладства дошло? — спросил я
— Почти. Мразь какая!
— Сознался?
— Сознался… все вывалил, как на духу! Посмотри, Михаил Сергеевич, что они задумали!
Я начал вчитываться в неровные, кривые строчки покаянного заявления
— Ну, план Ленинград-90 известен — заметил я — он секретом особым и не был никогда. Это еще во время Леонида Ильича родилось.
— Ты дальше, дальше читай! — Лигачев резко выдохнул — прости, Михаил Сергеевич, сорвался
Я кивнул на селектор
— Чая с печеньем попроси. Заешь.
А вот дальше был путанный, но вполне реальный сепаратистский план по созданию Российской компартии, отдельной от КПСС. Понятно, что дальше — переход многочисленных первых секретарей РСФСР под новые знамена и переворот.
Мда…
Не думал, что так быстро все это всплывет.
Тема эта всплывает в советской истории уже четвертый раз — то есть, это не инициатива одного или двух злодеев, в том то и беда. Первый раз — когда громили Зиновьева, второй, когда убили Кирова, третий — дело Вознесенского, которое так и называлось потом — Ленинградское дело, и четвертый раз — вот сейчас. То есть, проблема есть и если ее не решать — будет и пятый и шестой и седьмой…
Это униженность положения Ленинграда — великий город с областной судьбой, второй по величине город СССР и даже не республиканская столица — и связанные с этим проблемы со снабжением, выделением фондов, особенно явные на фоне соседней Прибалтики, куда валом валят. И проблемы России — как втиснуть Россию в рамки союза. На свете нет ни одной федерации, в которой один субъект больше всех остальных вместе взятых. И проблема опять же упирается в экономику — в категории снабжения, в выделение фондов, в то, что Россия основной поставщик сырья, и на него с военных времен искусственно поддерживаются низкие цены, которые уже ничем не обоснованы.
