– Вот-вот, – обрадовался неожиданной помощи Валентин. – Пилюли эти из той же самой песни, что и листья, о которых дон Альба говорит. Одним словом, дураком от них полным делаешься. – Это он сказал, уже обращаясь непосредственно к Ерохе и Силке.
– От меда и вина я тоже вроде не умнею, – как бы для справки заметил Ероха.
– Потому мы в свое время и договорились пить бросить. Забыл? – укорил товарища Сила.
– Короче говоря, парни, дурман-трава эта самая – гадость запредельная. Кто ее потребляет, тот очень скоро в скота превращается. И отказаться от нее он уже не может. Этим она гораздо хуже любой водки. Ее даже лучше и не пробовать.
– Зачем же ты тогда нам ее давал? – упрекнул его Ероха.
– Это чтобы вы знали врага в лицо и ненароком на нее не подсели. Мало ли… Может, и вам бы ее подсунули, как царевичу.
– А царевичу, думаешь, ее нарочно?..
– Уверен, – твердо заявил Валентин. – Похоже, кому-то очень не по нраву наше появление в слободе и то, что царевич ввел нас в самый ближний круг. Боятся, что начнет сказываться наше влияние на него и в один прекрасный день уедет царевич с нами в Ярославль. Но не так, как вы сейчас предлагали, – силком, а по своей доброй воле. Тогда уж точно конец настанет и опричному движению, и прочей сволочи. Вот они и стараются его еще одним крючком заранее зацепить. Так что, похоже, кто царевича на дурман-траву подсадил, тот самый наш главный враг и есть.
– А чего тут искать? Я своими глазами видел. Петька Басманов это, – заверил всех Силка. – Он царевичу пилюльки давал. У него же из кафтана я эти две вытащил. У него их там еще несколько штук осталось.
– Не-эт, Петька – мелочь пузатая. Никакой он не главный враг и уж точно не рыбасоид. Его просто используют для распространения дурман-травы. Он простой… – Валентин чуть не ляпнул по инерции «наркодилер». – Простой… Распространитель. Ну, и копеечку свою небось на этом деле зашибает. Одним словом, Силка, следи внимательно за Петькой. Постарайся втереться к нему в доверие. Попробуй разговорить его – может, и проболтается о чем. Главная твоя задача теперь – выяснить, откуда Петька эти пилюли берет.
Утром царевы люди поднимались тяжело. А тут еще и монахи с самого раннего утра занялись своими делами, совершенно позабыв о гостях. В результате – ни опохмелиться нормальному человеку, ни позавтракать. Да что там… Ковша с водой не у кого попросить.
Покидали монастырь опричники раздраженными и злыми. И счастье ростовских горожан состояло в том, что у опричных не оставалось сил после вчерашней пьянки на устройство даже не очень масштабного негодяйства. Так… Промчались по главной улице лавиной, задавив пару-тройку ротозеев да напугав с десяток баб, умудрившихся вовремя прижаться к заборам. Продолжать инспекционную поездку и тащиться еще несколько часов до какого-то опричного сельца Ивану расхотелось, и он повернул обратно. Возвращался в слободу он теперь рядом с Петькой Басмановым, запретив тому отлучаться от себя дальше чем на шаг.
С этого дня и Силка стал виться вокруг Петьки Басманова, то вовлекая того в азартные игры, то просто следя за ним со стороны. Нескольких дней ему хватило, чтобы выполнить задание Валентина, о чем он с гордостью и доложил друзьям.
– Знаю я, откуда Петька пилюльки берет. Выследил я его сегодня. Он до царицыных покоев дошел, ну, до той двери, где всегда охрана бабская стоит, и что-то сказал им. Одна из охранниц заглянула внутрь и кого-то, видимо, позвала, потому что из дверей девка какая-то вышла. Петька сказал ей что-то, и она ушла. Через четверть часа выходит из царицыных покоев другая девка. Подошла к Петьке – и они вместе отошли за угол, так что я их потерял из виду. Но вскорости девка эта вернулась в царицыны покои, а Петька пошел обратно, к себе. Рожа довольная…
– Ну ты даешь, Силка, – возмутился Ероха, перебив друга. – Ты видел, как он у нее что-либо брал?
– Нет.
– Так с чего ты решил, что девка, которую ты видел, дала ему пилюли?
– Ты, Ероха, совсем меня за дурачка держишь. Да? – обиделся Силка. – Если сложить один и один, будет два. Так вот… Петька продает эти пилюли. Только царевичу дает их бесплатно. Я насчитал пока семь человек, считая и Петькиного родного брата. Мы играли как раз в «стаканчики», когда появился один из Плещеевых и что-то стал Петьке на ухо шептать. А Петька ему и отвечает: «Нету сейчас, зайди чуть попозже». Плещеев ушел, а тут и Петька заторопился. «Батя, – говорит, – за мной посылал. Хочет чего-то». А сам не к отцу, а в терем намылился. Я за ним и проследил. Потом Петька вернулся, и вновь играть мы сели. А тут и Плещеев тот опять заходит. Петька ему рукой махнул – не заходи, мол, сам выйду. Выскочил в коридор на мгновение – и обратно. А сам достал из кармана кошель и монетки в него из ладони высыпал. Что это, по-твоему, Ероха, если не оно самое?
