Нирана пока еще не знала как, но точно знала, что отомстит. На мгновение мелькнула заманчивая мысль вернуть его, заставить умолять вернуться, но женщина поспешила ее отогнать: не то. Слишком глупо, слишком по-бабьи цепляться за этого человека и повторно верить тому, кто однажды воткнул нож в сердце.
Когда женщина, уже одетая и выглядящая совершенно пристойно, навсегда покинула этот дом, плана действий у нее по-прежнему не было, зато появилась ясная цель: в полном смысле уничтожить этого человека. Увидеть, как он потеряет все, лишится своего лоска и надменного спокойствия, окажется втоптан в грязь.
Как может посредственная волшебница без особенных связей и влияния навредить владетелю, самому сильному магу современности, она пока не представляла, но… даже боги не вечны, а Хаггар Верас — всего лишь человек.
А в комнате за закрытой дверью некоторое время после ухода женщины висела тишина. По-прежнему из артефактной шкатулки лилась музыка, по-прежнему из открытого окна доносились звуки улицы, но тишину — настороженную, тревожную, вопросительную, наполненную невысказанными упреками и непролитыми слезами, — все это не нарушало.
— Хар, она это серьезно сказала? — борясь с непривычным неприятным ощущением неловкости, тихо спросил гость. — Про ребенка.
— Увы, — с тяжелым вздохом отозвался тот. — Да знаю, сглупил, конечно. Она меня подловила в неподходящий момент, целенаправленно… Но это бесспорно не оправдание, сам виноват. Ничего, моя ошибка — я и исправлю.
— Каким образом? — нахмурился блондин.
— Маг я или не маг? — холодно усмехнулся Хаггар. — Не смотри на меня так, ничего незаконного. Во всяком случае, такого, что закон способен отследить.
Еще некоторое время, пока определившийся наконец с нарядом маг одевался, мужчины молчали, и вновь первым заговорил гость, решив сменить тему:
— Как тебе последние новости?
— Какие? Прости, ты же знаешь, я не читаю газет и почти не участвую в светской жизни, слишком много работы. А отдыхать предпочитаю иным образом.
— Политические, — коротко ответил Варон. — В стране неспокойно. Король помиловал торговца, который убил державою Арака Окара. Помнишь, громкий скандал был с изнасилованием дочери того простолюдина?
— Ну, Окар получил по заслугам. — Хаггар пожал плечами. — Между нами, он действительно был редчайшая мразь.
— Я не жалею и не оправдываю его, но… Хар, это называется прецедент. Думаешь, в умах людей отложится тот факт, что Окара настигло возмездие? Нет, друг мой, это прозвучит совсем иначе. Простолюдин убил аристократа — и король подобное поощрил.
— Не говори глупостей, — отмахнулся маг и пренебрежительно фыркнул. — Думаешь, после этого чернь массово пойдет убивать своих хозяев?
— Это только один штрих. Постоянно всплывают какие-то агрессивно настроенные группы людей. Опять же король грезит прежними веками — абсолютной монархией. Я нюхом чую, что-то будет!
— Нюхом ты чуешь завтрак, через четверть часа будут подавать, — рассмеялся Хаггар. Смех его звучал неприятно, при хрипловатом низком голосе он получался резкий и каркающий, зловещий, что лишь усугубляло сходство мужчины со страшными темными магами из сказок. — Успокойся, Ван, тебе везде мерещатся заговоры. Инакомыслящие и дураки были всегда и никогда не вымрут, а король… Кишка у него тонка пойти против сложившейся ситуации, не тот человек. Он привык жить в тепле, уюте, спокойствии и сытости и делать порой широкие красивые жесты вроде вот этого помилования. Страна давно уже держится на плечах владетелей, а у него хребет переломится от такой нагрузки.
Память напоминала догнивающую мусорную кучу. Обрывки и обломки прошлого смешивались, слеплялись, спаивались в безобразную однородную массу, пахнущую тленом и вызывающую отвращение. Хотелось закрыть глаза и уйти, отвернуться и больше никогда ко всему этому не прикасаться.
Но Он упрямо рылся в отбросах, пытаясь отыскать… не жемчужину, нет. Что-то относительно целое, поддающееся опознанию, связное и годное к применению. Что-то, что можно взять в руку и однозначно определить его природу. Что-то реальное. Что-то достаточно прочное, способное служить опорой или хотя бы подпоркой. Не отдельные взгляды, слова, образы и мгновения, а целые фрагменты жизни, пригодные для создания фундамента… чего? Пока неясно. Чего-то, способного выжить вне времени и пространства, сильного и незыблемого, как само Ничто.
