И вот в четверг вечером за ужином Спаситель обнаружил в кухне на столе удивительную экзотику: на тарелке красовались огурцы и салат, а в корзинке яблоки и груши. (Подумать только, груши!)
– Отлично, – одобрил он.
Но в пятницу при виде брокколи, наполнившей счастьем обитателей чердака, он почувствовал в желудке какое-то томление.
– Может, стоит заказать пару пицц?
– Нельзя так вредить здоровью, – сурово ответил Лазарь.
Габен был вынужден признать, что морские свинки к тому же сплошшшное разорение.
– Солома, сено, зерно, кормушки, поильники, домики… Я не потяну.
– Тебе что, нужна капуста? – спросил Габена Жово. – Знаешь, по мне не скажешь, но я кое-что отложил для внучки, когда навсегда сложу оружие, так что могу уделить тебе немного мелочи для твоих хомяков.
– У меня морские свинки, Жово. Да нет, спасибо, я справлюсь.
– Ты только скажи, паренек, и я куплю им колесо из чистого золота.
– Им и деревянного хватит. А у тебя есть внучка?
– Очень красивая. На фотографии.
– Ты как я, Жово, – заметил Лазарь, который делал уроки на другом конце стола.
– Я как ты?
– У меня мама тоже только на фотографии.
* * *
Наступила суббота; казалось бы, все труды позади. Но Спаситель, зевнув, выбрался из теплой постели, где сладко спала Луиза, и бесшумно облачился в свой рабочий костюм с белоснежной рубашкой без галстука.
– Черт, черт, черт, – недовольно бормотал он, спускаясь по лестнице.
И, как только закрыл дверь, отделявшую его личную жизнь от профессиональной, Камиль Кюипенс взялся за молоток в виде кулачка и постучал в парадную дверь. Спаситель поспешил открыть ему. Серая кожа, круги под глазами, желтые белки – для Камиля настали не лучшие времена.
– Элла передает вам привет, – сказал он, стараясь скрыть одышку. – Она не смогла прийти в понедельник, у нее вышла история с мамой…
Камиль с усилием сел, достал большой платок и вытер лицо и руки.
– Очень быстро шел, – сказал он, желая оправдать свое болезненное состояние. – У меня не много времени… Помните, что я думал насчет психологов? Что они нужны только ненормальным. А теперь, как только смог, прибежал к вам. – Он хотел засмеяться, но не смог.
– Элла, конечно, счастлива вас увидеть, – сказал Спаситель, чтобы только что-нибудь сказать.
– Я говорил с ней по телефону, дома еще не был. Начал с вас.
Камиль был на пределе сил, хотел поговорить, но только смотрел на Спасителя, прося о помощи.
– Дела идут так себе, – заговорил Спаситель. – Тяжелое лечение?
– Не в нем дело.
За две минуты, пока висела тишина, Спаситель перебрал самые разные варианты: жена месье Кюипенса собралась разводиться, лопнуло его предприятие, беспокоит состояние Эллы…
– У меня рак.
– Простите? У вас…
Но ни у того ни у другого недостало мужества повторить диагноз.
– Я сдавал анализы, прежде чем лечь в больницу, – снова заговорил Камиль, – и вчера получил у врача результаты. И вот…
Спаситель понял, что он первый, кому доверился Камиль.
– Это?..
– Печень. Само собой. Где грешил, там и наказан. – Камиль издал короткий смешок. – Воспоминание о детском католическом воспитании.
– Вы были на консультации у специалиста?
– Даже студент первого курса не задумавшись поставил бы мне диагноз.
– Полагаю, вы закончите это лечение и возьметесь за другое?
Камиль ответил тенью улыбки и промолчал. Нечего было ждать, не на что надеяться.
– Мне думалось, страха у меня будет больше, – сказал он задумчиво. – Страха смерти, я имею в виду. Может, я еще не до конца понял? Скажу вам одну вещь, может, вам будет любопытно. Я чувствую жалость.
– Жалость.
– Да, но не к себе. Я приведу в порядок дела, продам предприятие, один мой родственник им интересуется, у меня есть страховка. Моя жена не будет нуждаться. Наши с ней отношения? Мы, как многие люди, терпели друг друга. И даже не каждый день. Жад… Это моя старшая дочка…
Спаситель дал понять, что он в курсе.
– У нее есть дружок, сейчас он для нее самый главный. Она, конечно, погорюет, но это пройдет быстро. А вот…
Сдавленное рыдание помешало Камилю закончить, и Спаситель закончил вместо него:
– Элла…
Дочь, которую недавно открыл для себя отец. Дочь, которая в нем нуждалась. Дочь, которая заменила ему потерянного сына. Когда Камиль немного успокоился и поднял голову, Спаситель протянул ему коробку с бумажными платками, но тот вынул свой, матерчатый, обтер им лицо, а потом высморкался.
