– Это люди, которым ты веришь и которым доверяешь.
– Они помогают нам делать домашние задания.
– Это когда тебя растят, а когда ты вырастешь, то станешь лучше всех.
Розанна открывала и закрывала рот, не решаясь заговорить.
– Да, Розанна, что ты хочешь сказать?
– Мой папа солдат, и мне иногда снится, что его убили.
Все постарались сказать ей что-нибудь утешительное: «Не повезло», «Это очень грустно…»
«Почему мы не говорим друг с другом чаще?» – подумала мадам Дюмейе. И почему она так долго не давала слова своим ученикам? Жанно уже давно ерзал на стуле и, наконец не выдержав, пропел в ритме рэпа:
Семья, семья, дорогие люди,
Кровь моей крови, плоть моей плоти.
На этот раз мадам Дюмейе не осадила его, она улыбнулась вместе со всеми ребятами. Она не знала, какой опасности избежала. С тех пор как старший брат Жанно познакомил его с творчеством Сета Гекко[24], Жанно скандировал с утра до ночи во всю мочь:
Сука, сука, ты получишь,
Никумук[25], получишь, сука… – Да, Лазарь. Ты хочешь сказать, что такое для тебя семья?
– Люди, которые тебя выслушают.
«Определение сына психолога», – подумала мадам Дюмейе.
А психолог в это время, начав второй день рабочей недели, выслушивал своих пациентов, то радуясь, что у него такая чудесная профессия, то огорчаясь: «Дерьмовый я психолог!», что и подтвердила ему Мейлис, громко поздоровавшись:
– Пьивет, какашка!
– В последнее время только такое от нее и слышишь, – вздохнул Лионель с несчастным видом.
«Пройдет», – подумал Спаситель и припомнил поговорку своей матери: перемелется – мука будет. Он подвел девочку к столику, где заранее расставил для нее фигурки домашних животных.
– Неспасибо, – сказала малышка, усаживаясь на маленький стульчик перед низким столиком.
Лионель с привычным видом смертельно усталого человека чуть ли не повалился на кушетку.
– Все в порядке? – с тревогой спросил Спаситель.
Но Лионель не успел ответить ни да ни нет, потому что из угла раздался властный голос:
– Хотю коёву с тиёнком!
– Надо сказать «пожалуйста». Спаситель тебе не собачка! – одернул дочь Лионель.
– Собатька, собатька! – откликнулась Мейлис.
– Она так и будет всю жизнь разговаривать? – Лионель по-прежнему сомневался в нормальности своей дочери.
Спаситель нашел корову с теленком на дне пластиковой коробки.
– Спасиба, собатька! – поблагодарила Мейлис, нахально глядя на Спасителя.
Усевшись напротив Лионеля, Спаситель осведомился, собирается ли Клоди, мама Мейлис, продолжать семейную терапию. Лионель покачал головой:
– Не думаю. Похоже, теперь моя очередь.
– Ваша очередь?
– Заниматься девчонкой. Клоди занималась Мейлис четыре года, а следующие четыре года буду я.
– Воспитывать ребенка можно вместе. Это как-то само собой разумеется…
Лионель пожал плечами:
– Клоди хочет «немного вздохнуть». В общем, она переехала к подруге. Чтобы я… – он нарисовал в воздухе кавычки, – «повзрослел». Я не захотел стать мужем. Значит, должен стать отцом. Что-то в этом роде она мне сказала. Но я ничего не понял. – Лионель был в полной растерянности. – Она вывалила мне все это, когда я как раз нашел работу.
– Работу? В дополнение к разработке вашей видеоигры?
– Моя игра для Клоди чушь. Ей нужно, чтобы я ходил на работу. И я рассчитываю на одного друга. То есть на друга одного моего друга…
Обещание было весьма туманным. Речь шла о работе в какой-то конторе, которая занималась то ли продажей, то ли рекламой неведомо чего, и им понадобился разработчик игр. А может быть, графический дизайнер. Или не важно кто, но чтобы умел держать в руке карандаш.
– В ближайший вторник пойду разговаривать с боссом, – прибавил Лионель, откровенно опечаленный этой перспективой. – Но возникает проблема: что делать с малышкой, если я буду ходить на работу?
– Мейлис не ходит в детский сад?
– Ходит. Но эта работа ненормированная. Без графика и выходных. Такая вот, друг, жизнь у взрослых.
Он усмехнулся, но тут же опасливо сдвинул брови, увидев, что к ним приближается Мейлис. Девочка что-то несла на вытянутых руках, словно юная жрица свой дар к алтарю.
– Детка, – сказала она.
Она принесла пластикового теленка. Поднесла его к низу живота и уронила на пол.
