— Покупай. И вали отсюда.
— Хорошо…
Детина нащупал в кармане мелочь, из-за которой еще совсем недавно спорил с Джун, и протянул ее девушке.
— Мне один сандвич… Пожалуйста…
— Пожалуйста, — ехидно улыбнулась Джун — вот так бы сразу! — А вам какой? Есть сандвич с запеченной свининой, есть с жареной индейкой, есть с ветчиной и сыром, а еще…
— Со свининой… Пожалуйста…
— Конечно, — просияла Джун и извлекла из рюкзака все еще теплый сандвич. — Приятного вам аппетита.
— Спасибо…
— Ну, Большой Боб, спасибо, — поблагодарила Джун своего заступника, когда детина с сандвичем скрылся из поля зрения. — Снова выручил…
— Было бы за что, Джун, — пожал Большой Боб широкими плечами. — Я ведь ничего и не сделал.
— Еще как сделал. Этот великан аж в размерах уменьшился, когда тебя увидел.
— Так ему и надо. Бывают же уроды. Приставал?
— Нет, — покачала головой Джун. — Доставал. Дай мне, говорит, сандвич. Я съем, а если мне понравится, заплачу.
— Вот урод… — нахмурился Большой Боб. — Надо было навалять ему по первое число…
— С него и так хватило. Небось в штаны наложил, — улыбнулась Джун и, вытащив из рюкзака два аппетитных сандвича, протянула их Большому Бобу. — Угощайся.
— Спасибо… — расплылся в улыбке Боб. — С удовольствием…
На местном «блошином рынке» Джун знала почти всех. Но раньше всего она познакомилась именно с Большим Бобом. Этот здоровяк, которого природа наделила крепким телом, широкой душой, но, увы, не слишком хорошей сообразительностью, торговал подержанной бытовой техникой. Как-то раз у бедняги украли всю выручку, и Джун, прознав об этой его беде, целый месяц кормила его бесплатными сандвичами и печеньем. С тех пор Большой Боб относился к девчушке, как к родной сестре, и всегда заступался за нее, если вдруг какому-то случайному прохожему, вроде того детины, приходило в голову обидеть всеобщую любимицу Джун. Такие люди, к сожалению, встречались нередко, но Джун звала Большого Боба только в тех случаях, когда чувствовала, что не может справиться с ситуацией сама. Обычно она отшучивалась или растапливала сердца клиентов безупречной вежливостью, приводившей их в такое замечательное расположение духа, что те не только покупали сандвичи, но и оставляли молоденькой торговке сдачу.
К тому же Джун не врала: сандвичи она действительно готовила сама и безо всяких добавок. Мясо всегда было свежим и сочным, овощи миссис Петти закупала у двоюродной сестры, которая выращивала их на собственной ферме, а свежие булочки Джун поставлял мистер Миглс, сосед, который держал бакалейную лавку. Этому маленькому бизнесу, который затеяла Пентилия Лиллард, было около двух лет. Именно тогда Джун пришлось уйти из библиотеки, куда она устроилась после окончания старшей школы. Здоровье в то время еще позволяло Пентилии работать: она служила старшей горничной в доме одного вечно брюзжащего, но довольно состоятельного старикана. Однако из-за сломанной руки Пентилии пришлось отказаться от места — хозяин не собирался дожидаться, когда горничная поправится, — а на скудный заработок школьного библиотекаря прожить вдвоем оказалось попросту невозможно. Хорошенько поразмыслив, Пентилия и Джун решили работать на себя. Так на «блошином рынке» появились сандвичи и овсяное печенье. Правда, прибыль была невелика, но все-таки она позволяла бабке и внучке сводить концы с концами: питаться, платить за квартиру, покупать себе самые необходимые вещи и иногда ходить в кино — на фильмы обожаемого Пентилией Шона Милано…
Шон извлек из кармана пакетик с одноразовыми платочками, распечатал его и протер края бокала. Селина и бровью не повела: к «заморочкам» своего жениха она начала привыкать с первого же дня их знакомства.
Известные люди имеют право на странности, — всегда рассуждала Селина Бельски. У ее предыдущих парней они тоже водились. Правда, не в таких количествах, как у Шона. Бойфренд, что был у нее до Шона — известный телеведущий, — на дух не переносил процесса готовки и уборки. Всякий раз, когда Селинина прислуга затевала «генеральную», он буквально сбегал из дома. А тот, что был до телеведущего — известный футболист, — настолько верил «футбольным приметам», что на каждый матч заставлял Селину наряжаться в одежду, которая включала в себя все цвета его футбольного клуба и исключала все цвета команды противника.
