Синим градом стучали о дно серебристых цинковых ведер тяжелые сливы, толкались алыми боками яблоки; желтыми гирьками ложились на весы груши; белая молочная кукуруза спешила выскочить из треснувших по швам зеленых рубашек.
Лениво догорали жаркие костры помидоров, весело катились в мешки молодые грецкие орехи; из-под посиневших баклажан высовывались, как бы дразня, стянутый в связки чеснок, красные злые языки перца; поеживались от утренней прохлады, покрываясь гусиной кожей, огурцы; золотой крупной непроливающейся росой ложился на прилавки виноград, и, наконец, выкатывались из мешков ядра арбузов.
Это был настоящий колхозный рынок. Мужчины, дымя сигаретами, толпились у бочек. Вино искрилось, переливалось в кружках и стаканах, било фиолетовой струей в ведра, бочонки и жбаны.
— Слыхал? — спросил старичок высокого парня в соломенной шляпе. — Говорят, в село кубинцы приехали!
— Точно, Кула́й. У тебя свежая информация.
— Куба — это как же по-нашему?
— По-нашему? — Парень усмехнулся. — А по-нашему очень просто, дед. Гляди. — И он стал чертить прутиком на песке:
КОММУНИЗМ
У
БЕРЕГОВ
АМЕРИКИ.
— Читай сверху вниз: Куба. Ясно?
Димка улыбнулся. Во дает! Это действительно по-нашему. Сам бы он не додумался.
Бабушка с Михуцей ушли далеко вперед, и Димке пришлось их догонять.
И вдруг в этой сумятице, в этом шуме и гомоне кто-то радостно вскрикнул:
— Димка, привет!
Из-за огромной корзины с арбузами выглянула остроносая черноглазая девчушка. Это была Ника, внучка Федора Ильича Кайтана.
Димка махнул рукой — ладно, мол, здорово, но только, ради бога, не приставай.
Он терпеть не мог эту липучую девчонку: маленькая, но въедливая, как ржа.
Ишь ты, Димка! Михуца тебе товарищ. А какой он ей Димка? Никакого уважения у этой молодежи…
Он невольно провел пальцем под носом и с удовлетворением нащупал под ним слабую шелковую поросль. Мужчина, ничего не скажешь!
Димка отвернулся и… широко открыл глаза. У корзины с арбузами стоял вчерашний мальчишка. Солнце забралось ему в кудри, и они горели красной медью.
Рядом с ним длинный парень лет шестнадцати присел на корточки и, казалось, дремал, а рыжий тем временем осторожно откатывал ногой полосатый арбуз.
Колхозница, болтая с соседкой, ничего не замечала. Длинный парень подхватил арбуз и стал не спеша уходить.
— Стой! — закричал Димка, бросаясь вдогонку. — Держите его!
Люди засуетились, не зная, кого держать, кинулись за Димкой.
Рыжий побежал и с криком «Вот он, держите!» сделал Димке подножку.
Димка упал, задев корзину с яблоками. Она сорвалась с прилавка, яблоки весело покатились по земле.
Какой-то парнишка — худой, белобрысый, с большими серыми глазами — подал ему руку.
— С приехалом! — Он рассмеялся. — Так сказать, с мягкой посадочной…
— Смешно, да? — сказал Димка и потер колено. — Я вот тебе… — но тут же, забыв об ушибе, вскочил. — Ион, ты?..
— Четырнадцатый год Ион, — солидно сказал парнишка.
— Дружище, — Димка похлопал приятеля по спине, — как ты тут?
— Нормально. — Он огляделся: — Ты — что, Думитраша не знаешь? Это же Гришкин хвост. Забыл?..
— Подумаешь, знаменитость, — сплюнул Димка. — Не помню.
Плевок через дырку в зубах получился роскошный.
Ион с завистью проследил за его полетом.
— …Надо же!.. — волновалась колхозница. — Отвернулась на минутку и вот…
И тут вдруг из-за корзины снова выглянула Ника.
— Это не он, не он! — крикнула она, чуть не плача. — Слышите? Не он! — и взмахнула белой худой ручонкой: — Глядите, вон они бегут…
Мальчишки во весь дух неслись по улице, куры в ужасе шарахались в подворотни.
— Ну ладно, — сказал Димка девочке. — Спасибо. Только зря ты лезешь не в свои дела. — И обнял Иона за плечи.
— Что дома новенького? — спросил Ион.
— Да все так же, — сказал Димка и наклонился к корзине.
Вместе с Ионом они быстро собрали яблоки. Поставив корзину на место, они пошли вдоль пестрых рядов.
— Вон, погляди, — Ион указал пальцем на гору арбузов, на которых ножом была искусно вырезана буква «Г». — Это все Гришка Стынь-Трава расписывает.
Димка машинально посмотрел на арбузы. Где же, наконец, мама? Ага, вот и она. Стоит у лотка. На лотке — яички. Мимо, бросив на нее острый взгляд, идет какой-то человек в серой кепке. Димке врезались в память его узкие черные, с каким-то фосфорическим блеском глаза.
