– Так вы и сделали… – Эрик едва вникал в суть разговора, но какая-то тревога начинала пульсировать в его голове, которую он повернул от часов к Бобу.
– Мы убили его в моем подвале, – сказал Боб. – Знаешь, как его звали?
– Откуда же мне знать, Боб.
– Конечно же знаешь. Ричи Уэйлен.
Боб достал из-под барной стойки 9-милимитровый пистолет. Он не заметил, что пистолет стоял на предохранителе, поэтому нажав на курок – ничего не произошло. Эрик резко дернул головой и оттолкнулся от поручня стойки назад, но Боб уже снял пистолет с предохранителя и выстрелил Эрику чуть ниже горла. Выстрел прозвучал так, будто от дома отдирали алюминиевую облицовку. Надя вскрикнула. Это был не длинный крик, а скорее – резкий от шока. Эрик с грохотом упал с табурета на спину, и к тому времени как Боб обошел барную стойку, Эрик уже уходил из жизни, а то и вовсе ушел. Вентилятор на потолке отбрасывал тонкие проблески тени на его лицо. Его щеки надувались и сдувались, как будто он пытался отдышаться и заодно кого-то поцеловать.
– Уж извини, но такая шпана как ты… – сказал Боб. – Ну, понимаешь, вы ходите по улицам в такой одежде, будто находитесь у себя дома. Вы говорите про женщин отвратительные вещи. Вы обижаете безобидных собак. Вы меня уже так достали, чувак.
Эрик уставился на него. Он сморщился так, будто испытывал изжогу. Он выглядел обозлённым. Расстроенным. Это выражение и застыло на его лице, как будто его туда пришили, а затем он покинул свое тело. Просто ушел. Просто, блядь, умер.
Боб потащил его в холодильную камеру.
Когда он вернулся, толкая перед собой швабру с ведром, Надя все еще сидела на своем табурете. Её рот был немного шире, чем обычно, и она не могла оторвать глаза от пола, где была кровь, но в остальном она выглядела совершенно нормально.
– Он бы продолжал приходить, – сказал Боб. – Стоит только позволить кому-то что-то у тебя забрать, как тут же этот кто-то почувствует не благодарность, а то, что ты ему обязан еще больше, – он намочил швабру в ведре, немного выжал, и шлепнул её в основную лужу крови. – Бессмыслица, да? Но именно это они и чувствуют. Что им все должны. И ведь после этого их уже никогда не переубедишь.
– Он… ты его просто нахуй пристрелил. Ты просто… ну, ты понимаешь?
Боб вымачивал швабру в луже.
– Он бил мою собаку.
Чеченцы позаботились о трупе после их дискуссии с итальянцами и ирландцами. Бобу они сказали, чтоб тот следующие несколько месяцев не совался со своими деньгами в некоторые их рестораны, и дали ему четыре билета на игру Селтикс>21. Места конечно не на нижнем секторе, но тоже неплохие.
Боб ничего не упомянул им про Надю. Просто сказал, что Эрик приперся под конец вечера, начала размахивать пистолетом и приказал отвести его к офисному сейфу. Боб дал ему возможность поразглагольствовать, помахать оружием, и когда подвернулся удачный момент, застрелил его. Вот и всё. Конец Эрика, конец истории.
Надя пришла к нему через пару дней. Боб открыл дверь – она стояла на его веранде, а позади неё – яркий зимний день делал всё вокруг отчётливым и ясным. Она указала на пакет с собачьими лакомствами, который держала в руках:
– Арахисовое масло, – сказала она с яркой улыбкой, глаза её были немного мокрыми. – С привкусом мелассы>22.
Боб широко распахнул дверь и шагнул назад, чтобы пропустить её.
– Полагаю, – сказала Надя, – что в этом есть какой-то замысел. И даже если он состоит в том, что ты убьешь меня, как только я закрою глаза…
– Я? Что? Нет, – сказал Боб. – О, нет.
… тогда ладно. Потому что я больше просто не в состоянии проходить через всё это в одиночку. Ни дня больше.
– Я тоже, – он закрыл глаза. – Я тоже.
Они не разговаривали длительное время. Он открыл глаза и всмотрелся в потолок своей спальни:
– Почему?
– Мм?
– Всё это. Ты. Почему ты со мной?
Она провела рукой по его груди – и это бросило его в дрожь. За всю свою жизнь он даже и не надеялся почувствовать прикосновение на своей коже подобным образом.
– Потому что ты мне нравишься. Потому что ты мил по отношению к Кассию.
– И потому что ты меня боишься?
– Не знаю. Может быть. Но скорее, причина другая.
