- Эти горы раньше назывались Ленинскими, - сказал Шурка, глядя на спуск к реке, густо поросший деревьями.
- Это потом они назывались Ленинскими, а до этого также, Воробьёвы, – возразил Антон. – Их во время Советов переименовали. Представляешь, здесь была деревня когда-то, и до Москвы добирались на лошадях…
- Ага… А через реку переправлялись… И не поверишь, - вздохнул Шурка.
Они сегодня сдавали экзамены, оба – русский, только Шурка - тест, а Антон писал изложение. Не любил он пересказы, куда легче было написать сочинение, чем вспоминать подробности кто, куда и откуда… Но один экзамен остался позади, и уже легче. Осталось ещё два.
- Шурка, - спросил Антон, - ты зачем пошёл на юриста? Разве интересно?
Он, кажется, уже спрашивал об этом, только вот что друг отвечал – не помнил.
- А то! - сказал Шурка, шуря зелёные глаза. – Думаешь, нет? Защищать других разве не интересно?
Антон покачал головой:
- А если преступник? И если не знаешь, как быть… Столько разных случаев бывает, когда надо бы человека оправдать, а закон – по всей строгости. И – наоборот.
- Вот я и хочу разобраться… А если не я – то кто?
- Мало кроме тебя людей? – Антон, снял рюкзак и, порывшись, вытащил оттуда фотоаппарат: хотелось снять эту панораму, этот бесконечно-большой город, блеск воды, маленьких прохожих на набережной… Красиво.
- Вот все так думают. А специалистов мало.
- Разве?
- Да. Справедливых – мало.
- А ты справедливым будешь, Шурка? - хитро спросил Антон.
Шурка поймал хитринку, вздохнул:
- А как иначе-то? Мне Ася по-другому не разрешит… И отец.
- Ой, это да! Пойдём к реке спустимся?
- Пойдём, - Шурка поднял рюкзак. – Отсюда можно до Киевской дойти, а там четыре станции до вокзала. Ты один доедешь?
- Доеду, - машинально ответил Антон и растерялся. – А ты куда?
- Я - к отцу. У них сегодня три человека, все на поиски уехали, звонить некому…
Шуркин отец занимался розысками пропавших детей, руководил отрядом добровольцев в восточной части города, а в своём городе сумел организовать отдельную команду, которая очень быстро реагировала на просьбу найти человека. Эти люди собирали других людей, размещали ориентировки по городам и в интернете, распределяли зоны поиска, заводили машины и прочёсывали леса и пустыри, микрорайоны и подвалы. Ночью, утром - когда позвонят… Потому что порой хватает мгновения, чтоб изменить ход человеческой судьбы, и ждать тут нечего.
Шурку в розыски не брали – до совершеннолетия осталось полгода. Поэтому он сидел на рациях или принимал звонки. Не помогать он не мог.
- Что, три человека в один день пропали?
- Один вчера, двое сегодня… Я не знаю пока точно, Антон, кажется, из них двое детей…
Когда-то Шуркин отец, Валерий Карандашин, разыскивал его, Антона…
- Шурка, а можно пойти с тобой?
- Можно, - оглянулся Шурка.
Они спускались по узкой тропинке, и друг шёл впереди. Пятнышки-блики скользили по листьям, по земле, по Шуркиным жёстким коротким волосам, которые в этих лучах принимали медный оттенок. Шуркин отец так вообще был рыжим, и глаза у него тоже были рыжими, Антон помнит, как засмущался, увидев впервые эти хитровато-внимательные глаза. «Ага, - сказал он ему, когда они с Шуркой впервые приехали к нему домой. – Нашёлся наш беглец… Вот, значит, какой ты, Тошка…»
Нужно сказать, что и до сих пор, общаясь с дядей Валерой, Антон немножко стеснялся. И дело даже не в прошлом, не в том, что он, Тошка, избегал полиции (тогдашней милиции) как огня, потому что в дороге отчаянно боялся, что его вернут в интернат и впоследствии, по привычке, относился к ней прохладно; а, что ближе - Шуркин отец словно видел его насквозь, в глазах, того и гляди, появится лёгкая усмешка, обнаружь они мелькнувший в душе намёк на малодушие. Впрочем, ехидства в них не появлялось, и Шуркин отец - немногословный, открытый, собранный - просто обладал сильным характером и такой волей, которая позволяла ему в любое время и, где бы он не находился, срываться по звонку и ехать на помощь, оставляя дом, разговоры и мелкие дела.
…Почему он всё вспоминает её, эту дорогу, события пятилетней давности, воспоминания, лишь маленькие кадры в киноленте жизни? Антон спрашивал себя и перебирал ответы, словно ключи к замочной скважине, и ни один из них не подходил… Пока он снова не подумал о доме.
