Но пуще всего поразили Зорянку сородичи Лиховида. Конечно, сородичи! Чего ж ради стал бы он в чудодейное яблочко чужинскую сторонку закатывать, с собою возить? Это Зорянка тотчас смекнула. Правда, страшилищ да чудищ, Лиховиду подобных, она в том царстве не сыскала, но отчего-то знакомой показались стать и повадка светлообразного молодца, которому приветно махнул Лиховид. Что за притча?..
Знала Зорянка: коли ясной лунной ночью поглядишь в чистую воду Белоомута, долго еще гладь его будет хранить твое отражение. До тех пор, пока не замутит воду кто-то другой: Тогда новое отражение будет жить в Белормуте… потом и другое, и другое. Не так ли и здесь? Не хранится ли в наливном яблочке отражение сородичей Лиховида — и его самого, только без этой вот поганой личины?
Э, какой ни есть этот Лиховид, выходит, сыскался и ему супостат лютый. За что, за какие провинности, а не то — за какие доблести обратил он молодца-чужеземщину злой образиной, этакую жуть напустил? Ох, бедный, бедный Лиховид…
Зорянка глядела, глядела на него, и не ужас буйный, а тихий, тайный страх — священный, как тот, что испытывала она лишь пред Белоомутом, да еще в пору дедовских волшебств, — входил в ее сердце. И она подумала; что вот так же, затаенно-покорно, глядит всякий, даже самый дикий зверь на человека, пораженный его обличьем, его богоподобием. Вот и она смотрела на Лиховида, пытаясь разглядеть за страшной шкурой черты божества. И не чудище он, значит, а дух чудес?
«Он из рода богов! — мелькнула мысль. — Какое счастье! Но как выручить его, как помочь вновь молодцем скинуться?..»
Север даже поежился от ее пристального взора. Торопливо закрутил кассету по столу, сворачивая имитограмму.
Дрогнули, поплыли в золотисто-голубоватом небе остроконечные башни, заколебались фигуры людей.
Гостья всплеснула руками, провожая взглядом последние призраки Горита, тающие, словно дым, а потом вдруг жалость отобразилась на лице ее. Торопливо приблизившись к Северу, девушка сорвала с себя еще влажные лохмотья… и навзничь простерлась у ног Севера.
— Переведайся со мною! — сказала она, моляще глядя на него снизу, и смежила ресницы.
Север так и обмер. Почему-то прежде всего его поразило это словечко «переведайся» с его корневой основой, находящейся в несомненном родстве с «Ведами» — великим эпосом Ирия, — само по себе важное доказательство того, что Первые были здесь!.. Но не от этого захватило дух. Вяло бродили в голове мысли о каком-то еще обряде, свидетелем которому он стал сейчас, и не сразу пробилась догадка, что гостья призывает его к страстным забавам.
Почему-то когда он смотрел на нее, покорно лежащую вот так, вспомнилось вдруг видение цветка-Солнца, плывущего по небесным волнам, и Север ощутил голод и жажду — но не гортанью, не нутром, а словно бы всем телом своим.
Он многое унаследовал от Старого Севера (недаром один из Северов был избранником прекрасной Кибелии, еще до того, как та в составе Первой Экспедиции отправилась на Землю) и был искушен в тайных обрядах: в совершенстве умел исполнять все 200 танцев Тантрары, знал все правила, предписанные, чтобы раззадорить женщину. Но она… она вела себя так, словно ни ее, ни его не надо разогревать неукоснительным и порою надоедливым соблюдением ритуала… она словно бы сразу готова принять его в объятия! А разве… так бывает?
От смущения Север шевельнуться не мог. Стоял столбом, мучительно ощущая свои пересохшие губы, и чудилось, что ему стало вдруг тесно в скафандре. Он обежал взглядом приборы, словно ища спасения у этих молчаливых и безучастных свидетелей его конфуза, и машинально отметил, что на карте зафиксировано свечение нового солнца в созвездии Двух Птиц.
Девушка между тем выжидательно приоткрыла один глаз и, словно угадав его состояние, поднялась, прикрываясь длинными, тяжелыми прядями цвета увядшей травы.
— Иль боги в небесах не любятся? — спросила она обиженно. — Неужели не ведаешь, что к чему? Север пожал плечами.
Девушка повернулась к нему боком, прикрываясь рукой. Ее грудь мягко мерцала меж тонких пальцев. Другой рукой она попыталась завернуться в свои еще непросохшие лохмотья, и губы ее при этом брезгливо изогнулись.
