А почему бы ему и не проехаться — людей посмотреть и себя показать… Ох-х, показал ты уже себя довольно…
Генка вытаскивает мокрыми руками кредитки, разглаживает их на коленях и наслаждается сознанием того, что эти деньги — его! Целое богатство — двадцать пять и пятьдесят рублей.
Достаточно для того, чтобы совершить кругосветное путешествие, не правда ли?..
9
Град уже колотил по крышам, когда Зина и Вихров добежали до Плюснинки.
— Скорее, скорее! — говорила Зина и широко распахнула дверь в свои сенцы.
Вихров замялся было, подумав невольно, что и до его дома не так далеко — еще четыре-пять кварталов, но Зина решительно замотала головой:
— И не позволю бежать полгорода в таком виде! Я знаю, что вам это купание может дорого обойтись… Мне Фрося говорила, что у вас астма! Ну же! Не заставляйте меня ждать…
И Вихров подчинился. Впрочем, не буду лгать — возможность побыть какое-то время с Зиной обрадовала его. И прежнее настроение свободы и легкости овладело им. Какое приключение! Вот и попал в дом незнакомой и красивой женщины, которая нравится ему и которая, кажется, совсем неплохо относится к нему. Чем не тысяча и одна ночь!..
Он наступил ей на ногу в тесном коридорчике. Она простила его. И тотчас же задела его локтем. Теперь он простил ее. Тогда Зина, смеясь, уже шутя, несколько раз ударила его легонько и сказала:
— Простите, простите, тысячу раз простите — за все! И можете передо мной не извиняться, у меня ведь не ваши хоромы, а просто… клетка…
— Клетка жар-птицы! — очень мило подсказал Вихров.
— Не знаю! Не знаю! — с ноткой грусти ответила Зина на его любезность. — Может быть, только клетка говорящего галчонка, которого Генка так и не выучил говорить.
Зина велела Вихрову снять с себя все — брюки, рубашку и прочее. Он смущенно отказался — как-то неловко! Она бросила ему рубашку, полотняные штаны и трусики, вытащив их из комодика. И сказала:
— Мне хочется думать, что вы мне друг, а другу надо верить и не чувствовать себя обязанным ему, если он может чем-то помочь! — Она поглядела внимательно на смущенного Вихрова, который все никак не мог совладать с собой, и добавила: — Но если вы такой нехороший, дядя Митя, то я помогу вам еще больше! — Она вдруг опустила на окнах шторы маскировки, закрыла дверь: — Пусть будет тьма!
И тьма настала. И на свете не осталось ничего, кроме глухого шума ливня стеной, слабых — неясных, невнятных, ненужных — каких-то голосов, доносившихся откуда-то, мужской чистой одежды со слежавшимися складками, в которой путался Вихров, переодеваясь в сухое, и присутствия — Вихров не видел ее, но ощущал всем своим существом, которое вдруг охватило горячее волнение, — присутствия Зины. Она что-то шепнула сама себе, освобождаясь от мокрой одежды, задела стул, что-то положила на него, отодвинула, зашелестела какой-то тканью…
Вихров переоделся и застыл в этом мраке, боясь двинуться.
— Отвернитесь! — сказала темнота голосом Зины.
И он послушно отвернулся.
Зина как-то со всхлипом вздохнула. И опять все погрузилось в тишину. Потом раздались шаги босых ног. Чуть заметная волна воздуха овеяла Вихрова. Он не двигался, боясь опять обидеть, оскорбить Зину каким-то словом или жестом невпопад. А Зина стояла позади. Он чувствовал ее тепло даже на расстоянии. И вдруг горячие руки обняли его, соединясь на груди и тянясь к его щекам, к его лицу, и Зина всем телом прижалась к нему — головой, грудью, животом, коленями. И, прерывисто вздохнув, сказала:
— Простите меня, дядя Митя… Простите…
— Да за что же? — сказал Вихров, невольно беря ее руки в свои. Он поднес ее раскрытые беспомощно ладони к своим губам и, понимая, что это сейчас можно, поцеловал, сначала одну, потом вторую и уже сам приложил их к своим щекам и погладил их этими ласковыми ладонями, излучавшими тепло, чувствуя, как пробуждается в нем нежность к Зине, человеку, как видно, сложной и нелегкой судьбы…
— За все! — ответила Зина. — Я поняла, что это не детская игра, еще когда мы выехали на Амур, Но я была очень сердита на вас — после Мишки никто не видел меня голой, никто! Подумала: ну, герой, покажи себя, это тебе не исподтишка за женщиной подглядывать! А потом хотела вернуться, но уже было поздно… И поняла, что вы настоящий мужчина, а не какой-нибудь… Ох-х! Как было бы страшно, если бы вы погибли из-за меня, из-за моей глупости… Я ведь все видела! Как вы все глубже всовывали ноги под корпус, чтобы я могла спастись… Дядя Митя… Дядя Митя…
