Ритуал совершен, и можно читать. «В отличие от Сен-Жон Перса и Пьер-Жана Жува Рене Шару чужды эпические интонации и поэзия укрупненных эпических форм…» Аня Сойкина в своем безумии остается добросовестной до предела. Она наверняка ездила в райцентр, перерыла подшивки журналов и… ничего не нашла. Но на каникулах она была в центре областном. Там библиотека старая и богатая. А фонд периодики пополняется даже сейчас. Она что-нибудь и из столиц выписала. Я учил ее языку, это единственное, что я умею делать. А она полюбила Францию. Я виноват перед всеми. Нужно любить пенек от тополя возле песочницы, куда никакие дети уже не заглядывают. Там песка нет. Францию любить не нужно. «Умер Рембо, и любовь продается с лотка…»
«Для Шара весьма значительны перемены, происходящие рядом: течение времен года, смена тени и света, узоры мха на камне, траектория полета птицы. Он рассуждает о понимании мира на языке сложной зашифрованной метафоры. Так каков же этот код?»
Прежде чем продолжить чтение реферата, я беру табурет, отыскиваю на антресоли подшивку «Иностранной литературы» за давний год.
Она перебирала дешевые иллюстрированные журналы.
Он говорил,
Как убивают хищника,
Или жалость.
Пальцами он коснулся
Другого берега,
Но небо опрокинулось так внезапно,
Что срезало голову орлу,
Сидящему на скале.
Я читаю комментарий к подборке, потом еще одну статью в монографии. Девочка, похоже, не списывала. Возможно, это какая-то книга, не попадавшаяся мне. Но Аня Сойкина необычайно талантливая девица, и ей не место в нашем городке. Ей нужно в хороший университет.
«Странная аналогичная ситуативность применительно к состояниям». Ну, про «поющий рот в ошейнике» мы знаем. Два параллельных русла… В одном ряды усложненных метафор, многие из которых являются, по сути, усложненными головоломками, в другом — цепочка мудрых наблюдений…
Я провел за чтением всю ночь. Я спорил со своей ученицей и соглашался с ней. Потом я забылся тяжелым предутренним сном без сновидений, так и не прикоснувшись к остальным работам. А наутро, почувствовав себя совершенно больным, остался дома.
Я давным-давно не включал говорящего ящика. Теперь время его пришло. Остановившись на кабельном канале, где бесконечная песнь песен, вступил в контакт еще с одним чудом техники — телефоном. День сегодня был простеньким. Две пары утром, одна после обеда и тот самый факультатив вечером. В последнее время я стал довольно часто уклоняться от общественно полезного труда, и был в этом не одинок.
Вначале было слово. Не слово даже, а некая вибрация воздуха — сотрясение, фантом, мираж и иллюзия. Звуки складывались в слоги, слова какие-то неразборчивые, смысла которых понять было невозможно. Было и другое, нечто ближе и отчетливее. Постанывание и переворачивание с боку на бок. Наконец он различил целое слово, от первой до последней буквы, и слово это было злым и непристойным. Желнин веки поднять был не в силах, просто лежал, слушал. Большие голоса пришли откуда-то издалека, из-за дверей, а то, что есть где-то рядом двери и, наверное, за ними коридор, чувствовал интуитивно. Вот сейчас откроет глаза, встанет, оденется и отправится домой, на улицу Маршала Ватутина, дом сорок семь, квартира тринадцать, второй подъезд, первый этаж, налево… Вот и дверь открылась, пришел свет, люди вошли, важные, ступающие по половицам тяжело и уверенно, и запахло чем-то резким. Желнин очнулся…
Палата серая, на шесть человек, слева от него окно и на нем снизу красное суконное одеяло — неизбежный сквозняк проникает сквозь щели внутрь помещения, что совсем нехорошо. А еще более нехорошо, что лежит Желнин здесь, в казенном заведении, а не в своей квартире или другой, приятной и знакомой. Четыре места заняты, пятый постоялец въезжает сейчас на хромированной каталке, в окружении умелого и веселого персонала. Номера пятого, что еще не пришел в себя, снимают и тщательно укладывают на койку в противоположном углу. Желнин пока воспринимает окружающее лишь количественно-пространственно. Братья по несчастью на своих лежанках и персонал. Он снова закрывает глаза и неожиданно вновь засыпает. Дурь наркозная, тончайшая пыль в коридоре иного свойства, сон и забытье…
