«Вид, конечно, не очень».
Пальто обтрепалось у пуговиц и на рукавах, а там, где обтрепалось, пожелтело.
«Да, — с сомнением подумал Коля, — это, конечно, хорошо так, за чаем, с сигареткой, а как дойдет до дела, то опять начну частить и сбиваться».
Нагнулся, погладил кота, поправил шляпу и вышел.
На улице остановился возле дома, посмотрел направо через Неву; там, за Невой, в дымке таяли какие-то белые глыбы, дома; повернул налево — ярко, вдалеке, на Большом проспекте, над черными стволами висели сугробы. Пошел туда. На пути ему встретилась ненормальная девка в красном пальто. Глянула холостым лицом — и сразу зимнее настроение упало.
«Дурная примета!» — подумал Коля. Был суеверен.
12
Невысокий плотный человек в сшитом костюме, с укатанной лысиной, обрамленной седыми вспененными висками, деловито улыбнулся, широким жестом поймав Колину руку крепкими короткими пальцами; пожал. Он сказал утвердительно:
— Садитесь. Я замдиректора, вы — Болотов.
— Я — Болотов, — подтвердил Коля.
— Николай Николаевич, — сказал замдиректора.
— Очень приятно, — сказал Коля, — я тоже Николай Николаевич.
— Нет, это вы — Николай Николаевич, — сказал замдиректора.
— Я?..
— Да, это я спросил, а я Анатолий Андреевич.
— Очень приятно, — сказал Коля.
— А это Клавдий Андреевич, — сказал замдиректора, поведя короткой ручкой в сторону.
Из глубины блеснули стекла очков.
— Клавдий Андреевич, хе-хе, так сказать, самый страшный у нас человек.
Стекла снова блеснули, и Коле показалось, что они видят его насквозь.
«Наверное, уже знают обо мне, — подумал Коля, — и про трудовую книжку, наверное...»
— Да вы садитесь, садитесь, — сказал замдиректора, — садитесь, поговорим.
Коля поблагодарил и сел.
— Итак, Николай Николаевич? — Замдиректора вздохнул и посмотрел на Колю выжидательно. Коля скосил глаза налево, на очки, тихо выдохнул воздух и осторожно начал:
— Я слышал...
— Я слышал, — перебил замдиректора, — я в курсе. Вы курите? Курите. — По остекленному столу ногтем подвинул Коле пачку каких-то невиданных сигарет. Коля с опаской посмотрел на сигареты.
— Если позволите, я «Шипку», — достал из кармана пачку. Замдиректора вытянул короткую ручку над столом, из кулачка беззвучно взлетело узкое, как лезвие, пламя. Коля глубоко затянулся.
— Я слушаю, — сказал замдиректора, но слушать не стал, а вместо этого заговорил сам. — Меня предупреждали, — сказал замдиректора, — довели до сведения... У нас такие обстоятельства: получили ставку, — подпрыгнул в кресле замдиректора, — девяносто восемь рублей. Понимаете?
— Понимаю.
— Диплом у вас есть, — твердо сказал замдиректора.
— Нет диплома, — сказал Коля и погрустнел.
— Нету, — уточнил замдиректора и сосредоточился на своей зажигалке. Он помолчал.
— Картина такая, — подпрыгнул замдиректора, — картина такая, что женщины очень обидятся. Понимаете?
— Не понимаю, — удивился Коля.
— Ну женщины у нас разозлятся. У нас лаборантки по семьдесят рублей, с дипломом. Теперь понимаете?
— Ах, вот оно что! Понимаю, — грустно сказал Коля, — вы хотите сказать...
— Вот-вот, — перебил замдиректора, — понимаете.
Коля молчал.
— Мы сделаем так, — снова подпрыгнул замдиректора, но обратно не сел, а повис, отразившись в настольном стекле, — лаборантку оформим художником, а вас — лаборантом. На семьдесят, — пояснил замдиректора.
Коля смотрел на замдиректора.
— Идет, — твердо сказал замдиректора и уперся спиной в спинку кресла.
«Черт с ним, пусть семьдесят, — подумал Коля, — сейчас это не самое важное, сейчас нужно соглашаться. Хоть это уже и черт знает что такое, но... черт с ним».
— Хорошо, — сказал Коля, — раз нельзя иначе, пусть так.
— Ну как, Клавдий Петрович, — ласково кивнул замдиректора, — пойдем на такое преступление? Нарушение законности, хе-хе.
Очки меланхолически блеснули.
— Хорошо. Идет, — сказал замдиректора, — значит, оформляемся.
— Здесь у меня вот одно, — сказал Коля, — у меня видите ли книжка, — он затянулся сигаретой, — у меня тут записей много. Я хотел бы объяснить, прежде чем в отдел кадров...
— А что такое? — насторожился замдиректора.
— Видите ли, у меня там разные записи: и маляр, и монтер... Я, видите ли, работал художником, а уж таким образом платили. Я хочу сказать, что за разовую работу... А эти записи... Это потому, что они не могли платить... Так вот...
