Сожженные мосты. Часть 6. В огне - страница 6
На второй трибуне картина была еще более жуткая, просто непредставимая человеческому разуму. Некоторые из тех, кто это видел — потом так и не смогли оправиться от увиденного.
Пули калибра 14,5 миллиметров — именно такого калибра пулемет был спарен с основным орудием в танке — при попадании в незащищенное ничем тело человека, да еще и с близкого расстояния просто разрывают его на куски. Это верная смерть, если Аллах милостив — то сразу, если же нет…
Вся вторая трибуна была залита кровью, крови было столько, что она текла по бетону ручьями, собираясь внизу в настоящее море. Все уровни трибуны представляли собой человеческое месиво — куски людей, сами люди, смертельно раненые, но все еще цепляющиеся за жизнь и уже мертвые — разобраться было сложно.
Подполковник Ан-Нур в числе других офицеров бросился на помощь тем, кого еще можно было спасти. Перепрыгнув ограждение, он схватил кого-то — это был гвардейский офицер, по крайней мере человек в мундире со знаками различия Гвардии Бессмертных, потащил вниз, потому что вверху ничего сделать было нельзя. Стащив его вниз, он увидел, что это — ни кто иной, как генерал Шах-Джавад, командующий Гвардией Бессмертных. Одной ноги у него не было, ее оторвала пуля выше колена. Но пульс был, слабый — но был. Жгута у подполковника не было — но был ремень, и он, как и все армейские офицеры, знал, как оказывать помощь в таких случаях. Выдернув из брюк ремень, он начал накладывать жгут выше раны…
— Стоять!
Подполковник услышал это, но продолжал накладывать жгут. И только когда грохнул пистолетный выстрел, а жгут все-таки был наложен — подполковник поднял глаза.
Группа САВАКовцев, сгрудившись около одного из них, видимо старшего, с роскошными черными усами, стояла около трибуны, держа под прицелом офицеров. В критической ситуации они не смогли придумать ничего умнее, кроме как продемонстрировать власть…
В этот момент вдали, там, куда ушел танк заговорщиков, глухо громыхнуло — еще один пушечный выстрел.
Их было меньше, чем офицеров, раза в два — но у них было оружие. У каждого. Подполковник ощутил, как брюки медленно сползают на правую сторону — ремня не было, а в правом кармане был револьвер…
— Ты что, идиот? — спросил один из офицеров. — Людям помощь оказать надо!
— Стоять! Заговорщики!
И в самом деле — идиот…
Увы, на самом деле идиотом этот старший офицер САВАК не был. Просто ситуация уже изменилась, и режим уже изменился — а он все еще этого не понял. Он думал, что сейчас подъедут люди из Гвардии Бессмертных, заберут всех этих заговорщиков, они предстанут перед трибуналом и трибунал вынесет им приговор — конечно же, смерть. До него до сих пор не дошло, что режима больше нет, потому что Его Светлость только что разорвало на мелкие куски и Гвардия Бессмертных не возьмет ситуацию под контроль, потому что ее командующий истекает кровью в десяти метрах от него. И им никто не даст команду, потому что генерал Мешеди, руководитель тегеранского отделения САВАК находится на третьем уровне трибуны, а его голова — на четвертом, в виде буро-коричневых брызг и осколков костей черепа. И что сейчас прав будет тот, у кого есть оружие и решимость его применить, а не тот, кто носит мундир САВАК или какой-либо другой. Государство рушилось как карточный домик, и стены уже тряслись — но он этого не почувствовал.
Длинная автоматная очередь секанула от пролома, проделанного танком, несколько пуль пришлись в гущу офицеров САВАК и они упали как сбитые шаром кегли, бросились на землю и другие офицеры — кто раненый, кто просто ища защиты. Упал и подполковник, прямо в грязь и кровь, бетон здесь был испятнан кровавыми следами сапог. А в следующую минуту кто-то крикнул — огонь! — и подполковник привычно выхватил из кармана револьвер, и из положения лежа послал две пули в том направлении, откуда стреляли, и САВАКовцы стреляли в том же направлении из всего, что у них было.
