Он жестом остановил лимузин. Джеф сел в машину, но Доктор остался на тротуаре и сказал:
— Я должен уладить конфликт с этим негодяем Брюстером. Встретимся на Побережье через день или два?
— Не знаю. Я должен остановиться в Чикаго, — сказал Джеф.
Доктор кивнул и зашагал вперед. Он догнал Брюстера, Фредди и Спенса, когда они ждали зеленый свет у Второй авеню. Доктор сразу начал атаку, опередив разозленного Брюстера.
— Господи, Карл! Вы сознаете, что вы едва не сделали? С нами всеми, но прежде всего — с самим собой!
— Послушайте, — взорвался Брюстер, — вы украли программу моего клиента, чтобы сделать пилот для другого спонсора…
— Украли? Что за язык? Защитили! Защитили — вот подходящее слово, Карл! Защитили вас! Защитили нашу фирму «ТВ Консалтант Лтд.»!
— Каким образом вы собираетесь защитить меня, украв у моего клиента программу, которая обошлась ему в восемьдесят тысяч долларов?
— Во-первых, — сказал Доктор, — мы не сообщили вам об этом. Вы следите за трансляцией для «Алюмко», делаете свое дело, все идет нормально, вы возвращаетесь домой. Вы не должны были узнать о том, что произойдет позже! Мы хотели, чтобы вы были чисты. Мы — негодяи. Мы — воры. А вы — нет.
Зажегся зеленый свет. Брюстер шагнул на мостовую, чтобы перейти улицу, но Доктор схватил его за руку.
— Вы можете поклясться Верховному суду Соединенных Штатов: «Я, Карл Брюстер, управляющий ССД и О., ничего не знал об этом». Что касается «ТВ Консалтант», это другое дело.
Доктор повернул Брюстера и посмотрел ему в глаза.
— Карл, программа «Алюмко» проживет недолго. Когда они начнут требовать участия все более крупных звезд, это будет симптомом приближения конца. Отмена программы станет неизбежной, как приход зимы после осени. И когда программа умрет, это станет финалом для «ТВ Консалтант». Если только…
Доктор преднамеренно не закончил фразу. Снова вспыхнул зеленый свет. Коун перевел Карла через Вторую авеню.
Когда они оказались на противоположной стороне улицы, Доктор продолжил, словно паузы и не было:
— Если не будет замены. Другой программы, которая сохранит жизнь «ТВ Консалтант». И для ССД не помешает компенсировать потерю комиссионных, связанную с отменой программы «Алюмко». Поэтому, — Доктор снова помолчал, — как вы отнесетесь к тому, что вам предложат часть счета «Консолидейтид Моторс»?
— КМ? — спросил Брюстер, робея перед такой перспективой.
— Я знаю, что вы давно хотите получить счет крупной автомобильной компании. Что, если он сам придет к вам?
— Вы хотите сказать…
— Карл, мы склоняемся к тому, чтобы продать программу Джефа Джефферсона компании КМ через ССД.
Спенс и Фредди попытались скрыть свое изумление.
— Знаете, Карл, вы меня удивляете. Другие рекламные агентства называют нас ворами и грабителями, потому что они не знают нас. Но вы знаете. Вам известно, что мы никогда вас не обманывали, Карл. Мы давно сотрудничаем с вами. Вы едва не устроили скандал из-за большого одолжения, которое мы пытаемся сделать вам.
— Теперь я это понимаю, — извиняющимся тоном сказал Брюстер.
Но при этом он подумал: «Подлый еврей, только попробуй еще раз выкинуть такое!»
Вслух Брюстер произнес:
— Когда вы собираетесь начать переговоры с КМ?
— Как только мы смонтируем выступление Джефа.
— Хорошо, — сказал Карл. — Хорошо!
Когда Джеф выбрался из лимузина перед «Плазой» с потрепанным сценарием под мышкой и поднятым воротником, он походил скорее на беженца, чем на кинозвезду. В лифте служащий сказал ему:
— Добрый вечер, мистер Джефферсон. Я слышал, сегодня был отличный телеспектакль.
— Спасибо, — отозвался Джеф.
Ему казалось, что спектакль закончился очень давно. Слишком многое произошло с того времени. Должно быть, она спит, подумал он. Бедная Шарлен, она заказала великолепный холодный ужин, шампанское в ведерке со льдом, и ждала, ждала, пока лед не растаял, а маленькие сэндвичи не засохли так, что их края загнулись. Он разбудит ее, потеревшись своим лицом о ее нежную щеку. Ей это нравилось.
Он бесшумно отпер дверь. Свет горел только в гостиной. Тележка из бюро обслуживания и шампанское в ведерке находились в комнате, но Шарлен не было. Очевидно, она легла в спальне. Он открыл дверь. Постель была пуста, на подушке лежала записка.
