Добравшись до кабинок, он выбрал крайнюю, чтобы было труднее подслушать разговор, захлопнул дверь, набрал номер. Только тогда он понял, что потеет. Наконец ему ответил голос, который он уже слышал. Нет, мисс Шарлен нет дома, хотя ее ждут с минуты на минуту.
Джеф повесил трубку и посмотрел на большие часы, висевшие на стене над регистрационными стойками. Двадцать минут. У него еще есть двадцать минут. Если она вернется в ближайшее время. Он начал ходить между стойками и телефонами.
Четырежды его останавливали пассажиры, узнававшие актера. Двое попросили автографы — один для дочери, другой для внука. Джеф улыбался, пытался проявлять интерес, но продолжал думать о Шарлен.
Когда у него осталось восемь минут, он решил попытаться снова. Вошел в единственную свободную кабинку, стал торопливо набирать номер, сбился, начал все сначала. На этот раз соединение произошло, но вместо длинных гудков он услышал досадные, разочаровывающие сигналы «занято».
Она дома. Говорит по телефону. И поскольку она — женщина, это займет больше восьми минут. Он повесил трубку, вынул монету, снова набрал номер. Снова занято. Он слушал гудки, глядя на наручные часы. Осталось четыре минуты. Сейчас пассажиров позовут в самолет.
Монета вернулась к нему. Он вставил ее влажными, скользкими пальцами обратно. Набрал номер аккуратно, тщательно; раздался длинный гудок.
— Мисс Шарлен? Да, да, мисс Шарлен дома, одну минуту, кто звонит? О, понятно, одну минуту, пожалуйста.
Он подождал, глядя на большие часы над стойкой. Если они не врут, осталось две минуты.
И тут впервые за много недель он услышал ее голос. Он прозвучал сдержанно, но с придыханием, выдававшим волнение.
— Джеф, — произнесла она.
— Да. Это я. Я в Чикаго, в аэропорту.
— Не приезжай к нам! — испуганно взмолилась она.
— Я лечу в Нью-Йорк. Должен быть там к сегодняшнему вечеру. Проведу в городе несколько недель. Почему ты не перезвонила?
— Я… я не могла… — произнесла она так, словно боялась сказать больше.
— Ты можешь говорить? Ты одна?
— Да, я одна.
Но она казалась скованной.
— Тогда почему ты не перезвонила? Я ждал весь день.
— Знаю, — испуганно произнесла она.
— Шарлен? Дорогая, что случилось?
— Мне не следовало звонить тебе! — внезапно сказала она.
— Почему? Что произошло?
Она заколебалась, и он настойчиво произнес:
— Ты должна сказать мне!
Из громкоговорителя донеслось: «Пассажиры рейса номер три! Пожалуйста, вернитесь в самолет. Пассажиры рейса номер три!»
— Не трать время! Уже объявили посадку. Скажи мне! — попросил он.
— Мне не следовало звонить тебе. Я… я немного выпила на вечеринке.
— На какой вечеринке?
— По случаю… моей помолвки.
Он услышал, что она всхлипнула.
— Помолвки? С кем, Шарлен? Говори!
Громкоговоритель снова ожил: «Пассажир Джеф Джефферсон, подойдите к стойке номер семнадцать. Пассажир Джеф Джефферсон…»
— Шарлен, дорогая, послушай меня. Я должен бежать. Обещай мне одну вещь. Ты приедешь в Нью-Йорк. Я буду в «Плазе». Обещай мне, что ты приедешь.
— Я не могу. Тут Мервин и все остальные, — умоляюще произнесла она.
— Мервин? Мервин Берг?
— Да. Мервин Берг, — отчетливо выговорила Шарлен.
— Скажи, что тебе надо съездить в Нью-Йорк за туалетами.
«Пассажир Джеф Джефферсон, пожалуйста, подойдите к стойке номер семнадцать».
— Моя мама захочет поехать со мной.
— Найди какой-нибудь предлог, скажи ей что угодно, только приезжай одна, дорогая, пожалуйста!
«Пассажир Джефферсон… пассажир Джефферсон…»
— Я должен сесть в самолет, иначе он улетит без меня. Обещай мне, что ты приедешь в Нью-Йорк. Обещай!
— Я не могу сказать сейчас… но я подумаю.
К телефонной будке подошла стюардесса.
— Мистер Джефферсон! Нам придется улететь без вас!
Шарлен услышала эти слова, потому что она сказала:
— Иди, дорогой, ты упустишь самолет. Мы увидимся в Нью-Йорке.
— Хорошо, хорошо, — произнес он, повесил трубку и повернулся к взволнованной стюардессе.
Он улыбнулся ей и зашагал к выходу на летное поле. Сильный ветер напомнил ему о том, что он изрядно вспотел. Но теперь, после обещания Шарлен, он мог успокоиться. Когда она приедет, он заставит ее передумать насчет Мервина. Миссис Мервин Берг! Нелепость! Сейчас он мог смеяться над этим, хотя минуту назад у него защемило сердце.
