Он молча лежал на спине, ожидая, когда она придет в себя. Наконец Шарлен взяла его за руку и прижала ее к своей щеке. Только тогда он заговорил.
— Я сделал тебе больно. Я не хотел.
Она тряхнула головой, еще сильнее прижала его руку к своей щеке и сказала:
— Я даже не знаю, как называть тебя. Когда люди влюбляются, это не должно происходить так быстро. Требуется время, чтобы обрести ласкательные имена, любимые песни, блюда. А у нас его не было.
— Значит, ты не отрицаешь, что мы влюблены, — медленно произнес он.
— Да, — печально сказала она.
— И я действительно причинил тебе боль.
— Тут нет твоей вины, — ответила Шарлен, желая закрыть эту тему.
— Следующий раз будет лучше, — обещал он.
Она кивнула с закрытыми глазами, зашуршав головой о подушку.
— Посмотри на меня, — попросил он.
Она покачала головой.
— Я должен кое-что знать, — заявил Джеф.
Шарлен открыла глаза, посмотрела на него в полумраке.
— У нас с Джоан все кончено. Вопрос только в том, как развестись тихо, без скандала. Твои чувства не изменятся к тому времени, когда это произойдет?
— Я всегда буду относиться к тебе так, как сейчас, — ответила она.
— Нет. Я имею в виду твоего отца, его отношение к… людям вроде меня.
— Ты всегда будешь моим любимым goy.
Она пыталась шутить, но он не сдался так легко.
— Я хочу знать. Это важно. Потому что при всех наших различиях нас связывает слишком многое, чтобы мы могли позволить себе потерять друг друга.
— Пожалуйста, не надо.
— Ты знаешь, что это правда. Так было с первого момента.
Она не ответила ему, только уткнулась лицом в его плечо. Джеф провел рукой по ее нежной коже, вдоль длинной спины, к ягодицам. Она обняла его за шею, прижала к себе; когда член Джефа поднялся, она впустила его между своих бедер. Они полежали так некоторое время, слившись друг с другом.
Затем Джеф начал постепенно двигаться, проникая в Шарлен все глубже. Темп и страсть нарастали; они оба полностью отдавались друг другу, забывая обо всем, желая как можно полнее слиться с партнером. Наконец их поглотил взрыв эмоций, и все закончилось.
В этот раз боли не было. Когда Джеф посмотрел на Шарлен, она улыбалась.
— Сейчас не было больно, да? — прошептал он.
Она покачала головой и откинулась назад.
— Тебе придется ответить мне, — сказал он. — Если не сейчас, то завтра. Или на следующей неделе, в следующем месяце.
— В следующем месяце меня здесь не будет, — тихо сказала она.
— Тогда в Чикаго!
— Нет! — впервые рассердилась она. — Ты не должен этого делать. Обещай мне!
— Это не может закончиться здесь, — возразил он.
Она кивнула, давая понять, что все закончится. Он прижал руки к ее грудям, пытаясь устранить все преграды и возражения, снова возбудив Шарлен. Но она встала и прошла в гардеробную. Он услышал шуршание одежды. Шарлен вернулась в комнату в халате, надетом на голое тело и завязанном под бюстом.
Она взяла со столика пачку сигарет.
— Пожалуйста, — произнес Джеф.
Она заколебалась, но решила, что хочет закурить сейчас сильнее, нежели уступить ему.
— Ты спрашиваешь, не было ли мне больно. Хорошо. Я отвечу. Да, мне было больно. Но я слышала, что несколько первых половых актов после аборта обычно сопровождаются болью, особенно если женщина испытывает оргазм.
Она помолчала, желая увидеть, какой эффект произведет на него ее неожиданное заявление. Он ничего не сказал.
— Я училась на третьем курсе в «Нортвестерн». Я должна была отправиться в колледж на восток, но в последний момент отец решил, что безопаснее оставить меня в Чикаго. Я — его единственный ребенок, к тому же дочь. Я попала в «Нортвестерн». Первые два года я встречалась с юношами из богатых еврейских семей.
Потом я случайно познакомилась с одним парнем. Он сидел напротив меня на занятиях по химии. Джон Робинсон. Он был высоким, симпатичным. Не красивым, а просто симпатичным. Светловолосым англосаксом.
— Вроде меня? — почти сердито сказал Джеф.
Она проигнорировала его вопрос.
— Мы начали заниматься вместе. Химия была последним уроком перед ленчем. Мы стали есть и учиться вдвоем. Постепенно влюбились друг в друга. Мы оба с самого начала знали, что это бесперспективно. Мы много раз говорили об этом, наверно, думая, что слова автоматически устранят опасность. По-моему, из-за этого мы потеряли бдительность. Мы уже начали думать, что это возможно. В конце концов я поверила не только в возможность нашего союза, но и в то, что я не могу жить без этого парня.
