— Что?, — насторожился Ладвиг. — С чего ты взял?
— Я обнаружил несколько куриных пёрышек. Вот. — Стражник поднял с земли лист лопуха, на котором были разложены мелкие пёрышки и несколько ниток.
— Вот это да, — пробормотал сержант, — готов прозакладывать свою любимую пивную кружку, что это не совпадение.
— Простите, не расслышал, что вы сказали?
— Ничего. Нитки оттуда же?
— Да. Кустарник густой, одежда постоянно цепляется. Я тоже без потерь не обошёлся, — солдат продемонстрировал разодранный локоть.
— Молодец, — задумчиво произнёс Ладвиг, — как далеко от этого места ты ушёл по следам?
— Почти до самых Восточных ворот. Там заросли стали совсем редкими, и я потерял след. В том месте мною оставлена метка — привязал к ветке пучок ниток и лоскут от одежды.
— Хорошо. — Придав голосу беспечности, Ладвиг сказал: — Теперь мы будем знать, что к нашему делу эти воришки отношения не имеют. Благодарю за службу.
— Рад стараться!, — гаркнул стражник. — Вам понадобятся добытые улики?
— Нет, — небрежно отмахнулся сержант и, заметив, что солдат собирается выбросить перья и нитки, сказал: — впрочем, давай их сюда. Покажу стражникам на рынке. Вдруг там пропадает птица.
Ладвиг завернул в лист лопуха находки и спрятал всё это в карман.
— С этого момента ты закрыл должок, — сказал он на прощанье солдату. — Будем считать, что никаких нарушений при несении караульной службы я не заметил.
Сержант был всего в нескольких шагах от Южных ворот, когда колокола зазвонили к полуденному богослужению. В это время вкушать пищу в общественных заведениях не полагалось, а всем находящимся дома верующим предписывалось молиться.
"Видимо придётся трястись в седле под завывание пустого желудка. Лишь бы Грета не надумала идти сегодня в церковь… Вот и проверим, насколько благосклонны ко мне сегодня Боги".
На площади перед воротами Ладвига дожидался вахмистр.
— Из оцепления не вернулись трое стражников, — сказал он, — я так понимаю, что все они рекрутированы вами для помощи следствию.
— Не все. Один из них по моему приказу выполнял разведку местности, другой сопровождал могильщиков. В качестве помощника меня интересует лишь рядовой Виланд. Вопрос уже решён. Подавайте докладную вышестоящему начальству, что с сегодняшнего дня он поступает в распоряжение дознавателя.
— Нашёл повод выслужиться, — глухо проговорил вахмистр, недобро поглядывая на сержанта. — Мне уже следует готовиться к инспекции?
Ладвиг перевёл взгляд с мрачного лица начальника караула на его не успевшие потерять свежесть знаки различия и догадался о причине, по которой вахмистр недолюбливал рядового Виланда.
— По этому поводу нам стоит пообщаться, господин вахмистр. Вы сдаёте смену сразу после молебна?
— Да. Я себе организовал что-то вроде кабинета. Насухую вести разговор — только язык об зубы царапать. Пойдём, промочим горло.
— Не откажусь, — согласился Ладвиг. — Я с ночи питался только запахами. Не все из них были способны улучшить пищеварение, но это не лишило меня аппетита.
— Вот и чудесно. — натужно улыбнулся вахмистр, хотя интонации, с которыми он произнёс эти слова, выдавали его истинное настроение. — Поможете мне справиться с обедом, сержант.
Кабинет представлял собой тесную каморку на первом этаже надвратной башни. Начальник караула сдвинул в сторону ставень, прикрывавший крохотное отверстие в стене под самым потолком, и внутрь проникло ровно столько света, чтобы можно было не ориентироваться на ощупь. Стол заменяла старая бочка, она же служила шкафчиком — несколько дощечек было выломано. Из тёмного нутра тянуло ароматами ветчины и свежего хлеба. Именно это достал оттуда вахмистр, добавив к нехитрой снеди большой кувшин пива.
— Монастырское, — сказал он, бережно поставив кувшин на бочку, — не то, что ополоски, которыми наслаждаются сейчас господа Сиджисвальд и Реджинхард.
Стульями служили бочонки среднего размера, распространявшие неистребимый запах кислой капусты. Вахмистр расстелил на бочке чистую тряпицу, нарезал хлеб с ветчиной, разлив по кружкам пиво, предложил:
— Отобедаем, а разговоры оставим на десерт.
Сержант не возражал. Он и так старался молчать, боясь, что накопившаяся слюна брызнет, как только откроется рот.
