Союз плуга и трезуба - страница 134
В Москве путешественнику не очень понравилось: «Промисловість не росте, а падає, розвалюється. Пролетаріат іде частиною в село годуватись, частиною в спекуляцію»… В июле начинается конгресс III Интернационала: «По Москві чути гру музики, на урядових будинках мають червоні прапори і висять плякати з написами і портретами Маркса та Леніна. А вулиці обідрані, брудні, неохайні. Будинки з полупленими стінами, як у лишаях і корості, постріляні й рябі, немов од віспи».
Но нужно устраиваться. Кремль предлагает Винниченко место в украинском советском правительстве. Тот сразу же требует сместить главу этого правительства — Христиана Раковского — как неукраинца по происхождению. «Замість нього має прийти хтось новий», — пишет Винниченко, явно намекая на себя. Троцкий предлагает ему должность поскромнее — военного министра Украины. После разговора с ним 19 июля «второй президент» записывает: «Тільки що мав розмову з Троцьким… Отже, мої портфелі мені забезпечуються: я буду військовим наркомом і членом воєнревсовєта».
Винниченко соглашается командовать революционной армией Украины, хотя, напоминаю, сам он ни дня не служил ни в какой армии, сбежав от призыва. Но в Политбюро есть и другое мнение. Лев Борисович Каменев буквально через три дня называет при встрече с Владимиром Кирилловичем разговор с Троцким «недоразумением». Каменев недолюбливает Троцкого. Он — видный член Политбюро, председатель Моссовета, будущий временный союзник Сталина. О командовании войсками не может быть и речи. Если Винниченко хочет работать на мировую революцию, он должен согласиться на пост заместителя Совнаркома УССР и наркома иностранных дел республики — по-нынешнему, вице-премьера и министра одновременно. Кроме того, его обещают выдвинуть в члены ЦК. Владимир Кириллович соглашается и выезжает в Харьков. Но портфелей ему все равно мало. Он требует ввести себя еще и в состав Политбюро Компартии Украины. Но места в Политбюро нет. Оно — не резиновый мешок для бывших петлюровцев.
И тогда Винниченко снова впадает в свое обычное «поэтическое» настроение. Новый Наркомзаксправ (так переводится на срочно создаваемый бюрократический украинский слово «Наркоминдел») грустит и исповедуется перед собой, записывая в дневнике: «Конфлікт стався… мене не допущено в Політбюро. Себто, единого, де хоч трохи можна було б брати участь в дійсній відповідальній роботі, мене позбавлено… Я категорично, рішуче й твердо заявив, що без участі в Політбюрі в партію не вступаю й з уряду виходжу… Бідні українці всяких політичних напрямів: вони так багато надій покладали на мій вступ в уряд».
15 сентября Винниченко пишет письмо Наркоминделу РСФСР Чичерину с просьбой выпустить себя за границу. Он очень боится, что его не пустят и навсегда замаринуют в стране победивших рабочих и крестьян. Но никаких проволочек! Никто не собирается мучить великого человека дальше. Московская бюрократическая машина работает, как часы. Меньше чем через неделю несостоявшегося члена Политбюро буквально пинком выбрасывают обратно в Европу к презираемой им буржуазии и мещанскому уюту. Жену под мышку — и на поезд! На прощание 21 сентября Винниченко сливает свою депрессию в дневничок: «Речі знову упаковані. Через півгодини виїжджаємо на вокзал, на Петроград, Ревель, Берлін і т.д… Ні жалю, ні туги. Чуття втоми й порожнечі… Аж не віриться, що так і не вдалось жити й працювати на Україні для революції»…
Незадачливый революционер умер на своем хуторе во Франции в Мужене возле Канн в 1951 году, пережив и Петлюру, и Ленина, и Чичерина, и Каменева, и даже Троцкого. Он пописывал книги и картины, наслаждался тишиной и уютом, и больше не лез в большую политику. Разве что время от времени нахально доставал сильных мира сего скандальными заголовками своих произведений, вроде «Слово за тобою, Сталіне!». Но вес его был так мал, что никому даже в голову не приходило гоняться за ним с ледорубом. Жизнь ушла в звонкие фразы.
