— Шторм баллов семь-восемь — сказал Михаил Петрович — тебя не продует, солнышко?
И стал помогать мне усмирять непослушные одежды. Руки наши встретились — и вот, мы уже не столько поправляли на мне плащ и платье, как просто касались, ласкали друг друга. Те, кто провожают своих мужей на службу каждое утро и ждут вечером — поймете ли вы меня, чья семейная жизнь пришлась на войну, и расставаясь с любимым человеком, а ведь кроме него у меня никого нет, не знаешь, когда увидишь его снова, и увидишь ли вообще? Авторы слезливых "дамских" романов и сериалов (не смотрела, не читала, но слышала, что это такое) ваши творения насквозь фальшивы, поскольку напоказ — мы же научились обращать свое тепло и нежность исключительно друг на друга, чтобы уместить в каждую встречу то, что в других семьях растягивается на месяцы и даже годы! И уж не ждите рассказа "об этом", тем более что и не было ничего — на взгляд со стороны, мы всего лишь стояли рядом, и Михаил Петрович помог мне придержать развевающийся плащ на ветру. А что при этом сказали нам не наши слова, а наши руки — пусть это останется лишь между нами! Валька, клоун, вот попробуй только посмейся!
— Отпусти! — наконец говорю я тихо — ну взрослые же люди, адмирал, и инструктор ЦК! Не надо раздевать меня, при всех, ребята же смотрят! Скоро уже в гостинице будем.
— Это не я — отвечает мой Михаил Петрович — это все ветер.
Ну да, такой ветер хулиган, чья рука сейчас была на моей подвязке? Счастливая и раскрасневшаяся, я чуть отстраняюсь, плотно обвернув юбку вокруг ног вместе с полами плаща, и прижав руками, это единственный способ сохранить приличие, чтобы опять не задрало все выше головы, ветер ураганный, волосы просто улетят сейчас, так их треплет, путает, ворошит — шляпку я сама сняла, удержать ее одновременно с подолом никакой возможности нет. Теперь я словно "брекс" выгляжу, в узком, шаг ступить не могу — знаю, что моему Адмиралу так не нравится, но это временно лишь, пока автобус не придет. Ну не могу я все напоказ, не стесняясь, как Юрка с Лючией — вон, целуются в обнимку, гроза им не гроза! И римлянке безразлично, как на ней все задрало, ну словно раздетая стоит — эти платья, что мы купили, нам в талии чуть широки, и если поясок ослабить, то ветер снизу прямо от плеч все завертывает! Смоленцеву, понятно, так приятнее обниматься, да и итальяночке наверное, тоже — ну а если пойдет или проедет мимо кто-то? Ветер не унимается, волосы и одежду на мне дерет бешено — природа будто ополчилась на нас за все хорошее, что досталось нам с утра, наверное, все же вымокнем мы сегодня! Ну вот, первые капли упали в пыль — ура, показался автобус! Едва мы сели, как хлынул дождь.
— Успели — сказал Валька — как я обещал, и полдня не прошло.
— Сейчас шляпку надену — говорю я Михаилу Петровичу — меня не слишком растрепало?
— Не бойся, галчонок — говорит Юра Лючии — а шляпу не жалей, новую купим.
Что ответила Лючия, я не расслышала. А мой Адмирал просто обнял меня, и я положила голову ему на плечо. Пассажиров в автобусе было мало, и мне не было дела, кто что скажет. Мне было очень хорошо.
Мы уезжали от грозы. Но недалеко. Валька, переговорив с кондукторшей, обрадовал нас, что автобус этого номера нас не довезет, сейчас свернем, "а вам, товарищи, надо с пересадкой". И мы, сойдя, снова смотрели на приближающуюся тучу. И ехать в этот раз было не на чем, разгневанная стихия явно не собиралась оставлять нас в покое!.
— Туда! — сказал Валька — вы не против посетить еще одно примечательное место, пока не кончится гроза?
Выбирать не приходилось. Перебежав улицу, мы поспешили через сквер к указанному Валентином зданию, двухэтажному, бело-желтому, похожему на загородный дворец прошлого века.
— Бывшие конюшни графов Орловых — сказал Валька — а теперь, Минералогический музей.
Тут снова ударил ураганный пыльный вихрь, как мне показалось, даже более сильный, чем был на Воробьевском шоссе. С меня сорвало шляпку, и стремительно унесло как листок, куда-то вдаль. Вот наказанье, ну отчего мне с головными уборами так не везет!
— Новую купим, солнышко — сказал Михаил Петрович — а сейчас, скорее!
