Современный швейцарский детектив - страница 103

Еще никогда вахмистру не приходилось слышать такого странного концерта. В гостиной было холодно, окно выходило во двор, где в самой глубине торчала высокая труба — красная, как огромный большой палец мясника, указующий на небо. Через окно в комнату лился серый свет. На круглом крутящемся табурете сидел за роялем доктор Ладунер. Перед ним лежал листок с написанными от руки нотами. Рядом с ним, выпрямившись, стояла его жена. Ее красный пеньюар спадал вниз жесткими складками. Врач тихо аккомпанировал, а госпожа Ладунер пела:

И Штудер тут же увидел квартиру этажом ниже — окурки сигар в пепельнице, бутылка коньяка и открытая книга… На ветках березы перед окном повисли сморщенные листочки…

Кухонное окно в «Н». А у окна стоит Питерлен, он смотрит не отрываясь на женское отделение, где в окне Ирма Вазем, она тоже смотрит на него.

Маленький Гильген сидит на краю кровати, маленький рыжий Гильген достает из тумбочки карточку своей жены, и вдруг его больше нет в комнате.

Каплаун, Герберт Каплаун, скрывался в домике Гильгена. Скрывался от своего отца, от своего психиатра… и вот, и вот — Штудер закрыл глаза руками — всплеск воды в неярком отблеске звезд…

Женщина умолкла. Еще несколько тихих аккордов. И в комнате воцарилась тишина.

В марте этого года Общество имени Андреаса Дахиндена пригласило меня прочесть у них в Куре доклад об искусстве писать детективные романы. Я приехал поездом совсем под вечер, над городом нависли низкие тучи, сыпал снег, и все обледенело. Заседание происходило в помещении Коммерческого союза, публики было не густо, потому что одновременно в актовом зале гимназии Эмиль Штайгер читал лекцию о позднем Гёте. Я и сам говорил без увлечения и, очевидно, никого не увлек — многие покинули зал до окончания доклада. Обменявшись несколькими словами с членами правления, с двумя-тремя учителями гимназии, которые явно предпочли бы позднего Гёте, а также с филантропической дамой, почетной попечительницей Восточношвейцарского союза домашней прислуги, расписавшись затем за гонорар и путевые расходы, я удалился в гостиницу «Козерог» близ вокзала, где мне отвели номер. Но здесь та же тоска. Кроме немецкой экономической газеты и старого номера «Вельтвохе», никакого чтения под рукой. Тишина в гостинице немыслимая, о сне и думать нельзя из страха, что никогда не проснешься. Ночь бесконечная, бредовая. Снег прекратился, все замерло, фонари перестали качаться, ветер утих, на улицах никого, ни человека, ни зверя, только с вокзала что-то отдаленно прогудело разок. Я пошел в бар выпить рюмку виски. Кроме пожилой барменши я застал там еще одного посетителя. Как только я сел, он поспешил мне представиться. Это оказался доктор X., бывший начальник цюрихской кантональной полиции, высокий, грузный мужчина, одетый по старинке, с золотой цепочкой поперек жилета, что теперь видишь не часто. Несмотря на годы, у него были еще совсем черные волосы бобриком и пушистые усы. Он сидел у стойки на высоком табурете, пил красное вино, курил сигару «Байанос» и барменшу называл по имени. Говорил он громко, размашисто жестикулировал, в равной мере подкупая и отпугивая меня своей грубоватой непринужденностью. Когда время подошло к трем и за первой рюмкой «Джонни Уокера» последовали еще четыре, мой новый знакомый предложил доставить меня в Цюрих в своем «опель-капитане». Я был очень поверхностно знаком с окрестностями Кура и вообще с этой частью Швейцарии, а потому охотно принял приглашение. Доктор X. приехал в Граубюнден в качестве члена какой-то федеральной комиссии и, задержавшись из-за непогоды, пришел послушать мой доклад, но не стал о нем распространяться и только заметил вскользь: