— Если б только курьер. Дело гораздо сложнее, — неожиданно признался он. — По чистой нелепице Алиберта Фабиан именно меня назначила своим душеприказчиком.
— Ты шутишь, — не поверила Полли.
— В денежных делах не шутят.
— Как, как?
— Это цитата, — сказал молодой адвокат из Эребру. — Цитата из «Сведенйельма».
— Из «Сведенйельмов».
— Почему?
— Потому что эта комедия называется «Сведенйельмы», — терпеливо объяснила она. — Там речь идет о целой семье.
— У меня совсем нет опыта, — сокрушался Сванте Странд. — Я первый раз имею дело с таким большим наследством. Боюсь, мне не справиться.
— Не вешай нос, Альберта знала, что делала. Пойдем на кухню, я напою тебя чаем или кофе — чем ты захочешь.
— От чая не откажусь.
В холле он, наконец, избавился от пальто, но кожаный портфель так и стоял у его ног, пока он подкреплялся остатками салата и ароматным чаем.
Теперь выражение растерянности исчезло с его лица, он держался непринужденней и разговорился. В порыве чистосердечия он поведал своей бледной сероглазой собеседнице, что закончил университет в Упсале, до сил пор свободен, одинок, не женат и даже не обручен, что долгие снежные вечера в Эребру все больше и больше нагоняют на него тоску, он страдает от одиночества и чувства неудовлетворенности. А затем поинтересовался, отличает-ея ли одиночество в большом городе от одиночества в маленьком.
— Там еще хуже, — ответила она, — живешь среди уличного шума и выхлопных газов, и окружают тебя толпы незнакомых, равнодушных людей.
— Значит, ты Полли Томссон? Одна из наследников Альберты? — спросил Сванте Странд.
— О нет. Я просто воспитанница, а не приемная дочь и в родстве с Альбертой не состою.
— Жаль, — посочувствовал он. — Закон не признает за воспитанниками никаких прав на наследство. Воспитанники и приемные дети приравниваются к родным, только когда дело касается налога на наследство. Одним словом, будь ты вписана в завещание, тебе пришлось бы уплатить меньший налог на наследство, чем другим.
— Кому это другим?
— Ну, например, брату и сестре фру Фабиан. Полли, для которой этот разговор не имел практического значения, равнодушно уточнила:
— Сестра фру Фабиан умерла, остался только брат.
— Пастор из Лубергсхюттана? — спросил адвокат. — Он-то мне и нужен.
— Он здесь. Разговаривает в гостиной с Эрком Берггреном. Если хочешь…
— Нет, нет. Это не к спеху, — торопливо сказал Сванте Странд. — Я бы выпил еще чаю.
— Тебе в тягость твои обязанности?
— Да, — признался он. — И знаешь почему? Я не уверен, что твоя приемная мать полностью отдавала себе отчет в том, что она делает. По-моему, с одной стороны, она находилась под влиянием моего деда, с другой — моего имени.
— Какое отношение к этому имеет твое имя?
— Самое прямое. Мой дядя, вернее, двоюродный дед был поверенным управляющего Фабиана. Он же проводил опись имущества после его смерти, и, когда Альберта написала завещание, она назначила его исполнителем своей воли. Его звали Сванте Странд. Прошлой осенью он умер. А я унаследовал его имя и его место.
— Значит, как только ты попал в контору, на тебя легли его обязанности?
— Ну, не совсем. Для этого я еще слишком неопытен… Но мой дед всегда переоценивал мои способности, он-то и посоветовал фру Фабиан передать полномочия по завещанию Сванте Младшему. Она послушалась его и в январе этого года сделала дополнение к завещанию, подписанное по всей форме двумя свидетелями.
— Разве ты не мог отказаться?
— Тогда это казалось мне чепухой. К тому же я рассчитывал, что в случае необходимости отец или дед помогут мне.
— Так в чем же дело? Конечно, помогут.
— Нет, не помогут, — удрученно сказал он. — Отец сейчас в другом полушарии. А дед… больно говорить, но он вконец одряхлел, плохо соображает и все путает. При этом он не терпит возражений. Сегодня потребовал, чтобы я бросил все дела и немедленно отправился в Скугу.
— Кстати, ты так и не объяснил своего загадочного появления, — напомнила Полли. — Зачем тебя понесло по самой грязи к заднему крыльцу? Ты мог спокойно пройти с улицы.
— В этом виноват один маленький негодяй, — сердито ответил адвокат. — Он загнал меня в грязь, уверив, что это и есть Хюттгатан. Вернее, не совсем так, он сообщил, что покойница жила здесь, у озера. И показал на тропинку как на самый удобный путь. По его словам, вчера тут была «скорая помощь», и он был явно разочарован, что сюда не пригнали пожарную команду. Здесь, мол, так горело, так горело, что она задохнулась и умерла. Вид у него при этом был самый ангельский. А глаза такие же большие и голубые, как у тебя.
