Кристианссон и Квастму, дежурство которых давно кончилось, снова обратились за инструкциями и получили распоряжение выломать дверь. На вопрос, не будет ли при этом присутствовать ктонибудь из уголовной полиции, им сухо ответили, что больше послать некого.
Слесарь уже ушел, сделав свое дело.
Около семи вечера Квастму и Кристианссону удалось снять дверь с наружных петель, сломав шплинты. Но тут «возникли новые препятствия». Как выяснилось затем, дверь, помимо замка, запиралась двумя металлическими задвижками и железной балкой, которая «утапливалась в косяк». И только еще через час полицейские смогли проникнуть в квартиру, где царила страшная духота и стоял невыносимый трупный запах.
В комнате, окно которой выходило на улицу, был обнаружен мертвец. Он лежал на спине примерно в трех метрах от окна, рядом с включенным электрокамином. Изза жаркой погоды и тепла от камина труп раздулся и стал «по меньшей мере вдвое больше обычной толщины». Разложение достигло высокой степени, «в изобилии наблюдались черви».
Окно было заперто на щеколду изнутри, штора спущена.
Второе окно, на кухне, выходило во двор. Рама была заклеена бумажной лентой и, судя по всему, давно не открывалась.
Мебели было мало, обстановка убогая. Квартира «в смысле потолка, пола, стен, обоев и покраски» сильно запущена.
Число обнаруженных предметов обихода на кухне и в жилой комнате совсем незначительно.
Из найденных пенсионных документов было выяснено, что покойник — Карл Эдвин Свярд, 62 года, бывший складской рабочий, пенсия назначена по инвалидности шесть лет назад.
После осмотра квартиры следователем Гюставссоном тело было отправлено на судебномедицинскую экспертизу.
Предварительное заключение: самоубийство или смертный случай вследствие голода, болезни или иных естественных причин.
Мартин Бек порылся в карманах пиджака, тщетно пытаясь нащупать снятые с производства сигареты «Флорида».
Газеты ничего не писали о Свярде. Стишком банальная история. Стокгольм занимает одно из первых мест в мире по числу самоубийств, но об этом стараются не говорить, а когда уж очень прижмет, выкручиваются с помощью подтасованной и лживой статистики. Обычное и самое простое объяснение — в других странах со статистикой ловчат еще больше. Правда, в последние годы даже члены правительства не решаются официально прибегать к этому трюку. Должно быть, уразумели, что люди больше доверяют собственным глазам, чем уверткам политиканов.
Ну а если это не самоубийство, то и вовсе ни к чему шум поднимать… Дело в том, что так называемое общество всеобщего благоденствия изобилует больными, нищими и одинокими людьми, которые в лучшем случае питаются собачьим кормом и чахнут без всякого ухода в крысиных норах, громко именуемых человеческим жильем.
Словом, история явно не для широкой публики. Да и полиции как будто делать нечего.
Если бы повесть о пенсионере Карле Эдвине Свярде этим исчерпывалась. Однако у нее было продолжение.
Мартин Бек был старый служака и хорошо знал: если в сводке не сходятся концы с концами, в девяноста девяти случаях из ста причина заключается в том, что ктото работал спустя рукава, совершил ошибку, небрежно оформил протокол, не уловил сути дела или попросту не умеет вразумительно излагать свои мысли.
Вторая часть истории о покойнике в доме на Бергсгатан заставила Мартина Бека насторожиться.
Поначалу все шло как положено. В воскресенье вечером тело увезли в морг. В понедельник в квартире произвели столь необходимую дезинфекцию, и в тот же день сотрудники полиции оформили надлежащий протокол.
Вскрытие было произведено во вторник; заключение поступило в полицейское управление на следующий день.
Исследовать старый труп отнюдь не весело, особенно когда заранее известно, что человек покончил с собой или умер естественной смертью. А если он к тому же не занимал видного места в обществе, скажем, был всегонавсего скромным пенсионером, бывшим складским рабочим, в таком деле и подавно нет ничего интересного.
Подпись на протоколе вскрытия была незнакома Мартину Беку — скорее всего, какойнибудь временный работник… Текст пестрил учеными словами, и разобраться в нем было непросто.
