— Давайте сюда вашу шляпу, — предложил Де Пальма.
— Благодарю вас.
Коричневая соломенная шляпа перекочевала с коленей Баукьеро на письменный стол Де Пальмы.
— Итак, мы позвали вас, чтобы еще раз проверить некоторые сведения о той блондинке.
— Ее нашли? — спросил Баукьеро, привстав со стула.
Собака устало подняла голову, но сразу же опустила ее и грустно вздохнула.
— Нет, пока нет, — сказал Де Пальма. — Но мы, кажется, напали на след и потому хотели бы уточнить кое-какие мелочи в ее туалете. А именно, какая у нее была сумка.
Баукьеро задумался. Он был не из тех свидетелей, которые ничтоже сумняшеся повторяют прежние показания.
— Ну, это была большая сумка с ремешком, похожая на ягдташ, — неторопливо начал он. — Без бахромы. Розовая или оранжевая, точно уже не помню.
— С матерчатой пряжкой или с круглым металлическим замком?
— С пряжкой.
— Что было изображено на пряжке? Вы сказали…
Баукьеро поднял вверх короткие растопыренные пальцы.
— Звезда, это я хорошо разглядел. Звезда Италии. Белая. Бедная наша звезда! Какая у нее печальная участь — попасть на сумки… гулящих девиц.
— Не помните, звезда была вышита, наклеена? А может, она была из пластика?
— По-моему, не металлическая и не из пластика. Потому что она не блестела. Скорее всего, она была из материи или вышита на матерчатой же сумке. И еще, края звезды слегка загибались. Особенно хорошо я запомнил ее очертания. Остальное…
— Не могли бы вы нарисовать нам эту звезду? — мягко спросил Де Пальма.
Баукьеро изумился так, словно его попросили спеть арию Риголетто.
— Для чего? — с легким смешком сказал он.
Сантамария так и не понял, к кому относится эта насмешливая улыбка. То ли Баукьеро смеялся над самим собой, вынужденным выполнять столь нелепые просьбы, то ли над полицией, которая с такими просьбами к нему обращается.
— Это очень важно, — таинственно и доверительно сказал Де Пальма. — Мы не можем пока объяснить вам причину, но, поверьте, от вашего ответа зависит результат расследования. Мы сейчас на распутье…
Благонамеренный гражданин Баукьеро тут же согласился помочь полиции.
— Хорошо, попробую, — сказал он. — Только я уже лет десять как не брал в руки карандаш.
— Но ведь звезда — строго геометрической формы. А так как вы землемер…
— Что ж, попытаться можно… — Баукьеро пододвинул стул к краю стола и взял у Де Пальмы лист бумаги и шариковую ручку. — Вообще-то и звезда на сумке не была шедевром искусства, — сказал он, делая первый штрих.
Де Пальма промолчал.
— В наше время от нас требовали в рисунке полнейшей точности, и горе тому, кто ошибался. А теперь все рисуют, как бог на душу положит, ни у кого не хватает терпения нарисовать хоть одну абсолютно прямую линию. У вас случайно нет линейки?
— Увы, нет, — ответил Де Пальма. — Но я могу дать вам вторую шариковую ручку или… подождите, есть разрезной нож…
— Не надо, не надо, обойдусь и без него.
Землемер вначале неуверенно и неохотно, а затем воодушевившись и с удовольствием стал вычерчивать контуры звезды.
— А чем вам не понравилась звезда на сумке? Была неровная? — поинтересовался Де Пальма.
— Вот именно. Не знаю уж почему, но только нынешние художники любят все искажать, даже самую простую по форме вещь. Иначе они не получают удовлетворения от работы. — Острие шариковой ручки медленно ползло по листу вверх и столь же медленно опускалось вниз. — Звезда была пятиконечной, но, по-моему, несколько более удлиненной, чем на гербе нашей республики.
Де Пальма открыл ящик письменного стола, вынул лист с гербом Итальянской Республики.
— Не такой?
Баукьеро посмотрел внимательно и сказал:
— Нет… потоньше и подлиннее. — Он попытался подправить свой набросок, потом двумя косыми линиями решительно его перечеркнул. — Потерпите, на чистом листе у меня получится скорее и лучше. — Он снова принялся вычерчивать звезду, машинально заслонив локтем левой руки лист от Де Пальмы и Сантамарии, как это делают порой ученики в классе. — Звезда была немного странной формы, — пробормотал он. — Верхний ее конец был длиннее других. И этот, пожалуй, тоже…
Де Пальма встал, подошел к нему и заглянул через плечо на эскиз.
