Синьора Табуссо невольно стиснула челюсти и сжала пальцы в кулак.
— Да, вы засмеялись ему в лицо. Тогда Гарроне объяснил, что смеяться тут не над чем. Если вы не примете его так называемый проект — потом можете его хоть в огонь бросить, — он знает способ, как задержать, и надолго, настоящий проект фирмы «Трессо и Кампана» и помешать таким образом продаже вашего участка земли. Не переставая смеяться, синьора выгнала его вон. Но потом… — Де Пальма не спеша закурил, — проходит месяц, два, а разрешения воспользоваться проектом фирмы «Трессо и Кампана» синьора так и не получает… Почему? Где он застрял?
— В Отделе санитарно-технического надзора. Там, где проверяют наличие всех необходимых условий, — сказал Сантамария.
— Ах вот как! — воскликнул Де Пальма, пустив к потолку струю дыма. — Но ведь условий этих сотни, тысячи. Из-за какого именно проекту не дают хода, синьора не знает. Трессо и Кампана тоже не знают. Этого не знает никто.
— А вот Гарроне знает, — сказал Сантамария.
— И Гарроне вскоре снова объявляется, опять вам звонит. И на этот раз синьора уже не смеется ему в лицо. Скорее ей хочется разбить ему лицо в кровь. Не так ли, синьора?
Синьора Табуссо с преувеличенным хладнокровием несколько раз тщательно разгладила складки на шелковом платье, в котором она ходила к мессе.
— Синьора поняла, что недооценила Гарроне. Его слова оказались не блефом, не пустой угрозой и не хвастливой болтовней вымогателя, который утверждает, будто он друг депутата парламента или кардинала. Нет, Гарроне действительно знает кого-то, кто может похоронить навсегда проект, если синьора не раскошелится. Это был шантаж, но шантаж серьезный. — Де Пальма снова глубоко затянулся. — Вероятно, вы вступили с ним в переговоры, споры, унизились до просьбы помочь. Но теперь уже Гарроне смеется вам в лицо. Вы даже готовы дать ему небольшую сумму отступных. Но Гарроне не уступает ни лиры. Он даже поднял цену, не так ли, синьора? Проходит еще несколько недель, месяцев, а проект фирмы «Трессо и Кампана» где-то прочно застрял, а где именно и почему — никто не знает. Синьора связана по рукам и ногам, она не решается прямо потребовать объяснений у городских властей, боясь публичного скандала. К тому же она знает, что это весьма сложно и опасно. А главное, Гарроне пригрозил, что, если синьора официально обратится в соответствующие инстанции, он погубит все дело, и навсегда. И тут синьора, — заключил Де Пальма, отыскивая еще одно ее уязвимое место, — которая прежде недооценила Гарроне, совершает новую ошибку: принимает его теперь слишком всерьез, переоценивает.
Де Пальма дружелюбно ей улыбнулся, но синьора Табуссо не поддалась на его уловку, не поверила, что архитектора можно было и не убивать. Она лишь быстро подняла голову.
— Гарроне в самом деле, фигурально выражаясь, грозил вам ножом, — продолжал Де Пальма. — Но это был всего лишь перочинный ножик. Не знаю, что он вам наговорил, синьора, но мы-то знаем, что препятствие было просто надуманным. Не правда ли, Сантамария?
— Как мне сообщили, не было почти никаких препятствий для продажи «Ле буне пере», — ответил Сантамария.
— Значит, какое-то препятствие все-таки существовало, но его легко было устранить? — спросил Де Пальма у Сантамарии.
— В этом нет никаких сомнений. Если действовать согласно букве закона, то осуществление проекта можно было на некоторое время задержать. Но фактически это было крючкотворством, уловкой; достаточно было вам, синьора, потребовать проверки на месте, и, несмотря на наши бюрократические препоны, вы сразу получили бы нужное разрешение. Конечно, — добавил он, — для этого надо было знать, в чем заключается препятствие.
Сантамария понимал, что для синьоры Табуссо это сущая пытка, она уже почти сломлена. Чтобы не спросить, захлебнувшись криком, в чем же заключалось «препятствие» — причина всех ее бед, — она резко поднялась, подошла к окну и опустила шторы.
— Слишком много света, — сказала она, чтобы только не молчать дальше. — Мне это мешает, а вам?
И все-таки она еще держалась; закурила сигарету и снова спокойно села в кресло. Но уж слишком спокойно и в другое кресло, не в то, где сидела раньше. Де Пальма лениво, не торопясь, также пересел в другое кресло.
