— Видимо, я как-то не так себя вела, — неуверенно пробормотала Анна Карла.
Он молчал.
— Я вела себя развязно, подавала вам надежду? — продолжала она, несколько раз посигналив без всякой необходимости, только чтобы скрыть свою растерянность.
Сантамария по-прежнему хранил угрюмое молчание.
— Мы посидели в кафе, я не вижу в этом ничего особенного. Приятно побеседовали, прогулялись по парку — и в этом нет ничего особенного.
Опять в ответ ни звука.
— Мне было приятно побыть с вами вместе несколько часов, надеюсь, что и вам было приятно. В этом нет ничего плохого, и я рада, что так случилось. Но тут возникает…
И вдруг он захохотал как помешанный.
— Почему вы смеетесь? Что вы нашли в моих словах смешного?
— Вы напомнили мне несовершеннолетних, которые занимаются мелкими кражами в машинах.
— При чем здесь это? Не понимаю.
— Точно такая же техника: «Я проходила мимо, увидела „мерседес“ с открытой дверцей. Я была такая усталая и решила отдохнуть в кабине минут пять. Но на сиденье лежал фотоаппарат „лейка“. Я хотела его переложить на заднее сиденье, но тут подбежал владелец машины…» — и так далее и тому подобное.
— Не вижу в этом рассказе ничего неправдоподобного. Со мной такое вполне могло случиться.
— Охотно верю, но вам было бы очень трудно убедить полицию. Все обстоятельства были бы против вас.
— Вы что же, решили учинить мне допрос с пристрастием? Предъявляете обвинение в попытке вас соблазнить? — Она презрительно рассмеялась. — Знаете, о чем вы мне сейчас напомнили, Сантамария? О том времени, когда я была в колледже сестер-монахинь. Они нас предупреждали: «Будьте осторожны, девочки, стоит вам съесть жареное филе в компании с мужчиной, и вы сразу забеременеете».
— Сначала священник, теперь монахини. Похоже, я в ваших глазах вырос. Поднялся на ступеньку выше.
Нет, он все-таки милый. И к тому же находчивый. Надо его остановить, пока не поздно.
— Лично мне история вашего восхождения не нравится. Я ведь не Эверест. И потом, вы меня разочаровали.
Такого удара не выдерживал еще никто. Он наклонил голову и горестно вздохнул.
— Хорошо, — печально сказал он. — Тогда объясните мне поподробнее вашу теорию о чисто дружеских отношениях.
Он не только не сдался, но даже перешел в контратаку.
— Не понимаю, почему вы все хотите меня в чем-то уличить? И мне же приходится защищаться. Я говорю или делаю одно, а вы находите в этом совсем иной смысл. Боже, неужели никто из вас не в состоянии воспринимать меня такой, какая я есть? Вы мне показались симпатичным именно потому…
— Вы мне тоже! Сегодня утром, когда я ехал к вам домой, знаете, о чем я подумал?
— Нет.
— Что вы симпатичная синьора.
— Вот и чудесно! Разве я претендую еще на что-нибудь?
— А что я вам такого сказал, простите? Что хотел бы снова с вами встретиться.
— Симпатичный синьор с симпатичной синьорой?
— Разумеется.
— Ну тогда… Так и надо было сразу сказать.
— Послушайте, Анна Карла, я сегодня хоть минуту волочился за вами?
— Нет, — признала она.
— Вот видите!
Она видела, и видела достаточно ясно, что в этом-то и заключается главная опасность. Но отступать было поздно — она сама себя загнала в ловушку.
Они въехали в город.
— Хорошо, давайте встретимся.
— Когда?
— Не знаю…
— Может быть, завтра?
— Если только после полудня. Потому что утром…
— …вы должны отвезти в «Балун» американку. Тогда завтра в четыре. Где?
— В кафе на проспекте Бельджо, — ответила она, едва сдержавшись, чтобы не съязвить: «Возле кладбища».
Он грустно и покорно согласился. Но ее так легко не проведешь. Наверняка он придал выбору места свой, особый смысл. До самых ворот префектуры они говорили о пустяках.
— До свиданья, Ривьера. Приятного вам уикенда!
Синьорина Фольято слегка помахала ему рукой и мелкими шажками направилась к виа Гарибальди. В общем-то, она неплохая женщина, подумал Лелло, глядя ей вслед. После обеденного перерыва она встретила его сухо, как он и ожидал. Но стоило ему помочь ей составить несложный балансовый отчет, как она на глазах переменилась. Стала с ним приторно-ласковой. Даже о его поездке на пьяцца Сан-Джованни упомянула без раздражения, в шутливом тоне, намекнув, что красивый молодой человек может многое успеть за час. Какая же у нее, бедняжки, должно быть, унылая жизнь. Настоящий робот без всяких романтических порывов. Он, чтобы не возбуждать в ней зависти и избежать сплетен и пересудов, в общих чертах рассказал, как протекает его скромное расследование. Он совсем уже было зашел в тупик, но теперь кое-что прояснилось, и в понедельник можно ждать интересных новостей. Фольято — само любопытство и участие — даже обиделась, что он так скрытен, однако это не помешает ей дня через три снова нанести ему предательский удар в спину.
