Только сейчас Фотис полностью осознал ошибку Антониса, который назвал по телефону пароль — фразу об апельсинах. Как выяснилось, разговор был записан, и, конечно же, «другой», даже не зная отзыва, постарается запутать Марианну. У девушки нет опыта в таких делах, однако Фотис надеялся, что инцидент на вокзале заставит ее призадуматься и быть более осторожной. Как бы то ни было, тучи над Марианной сгущались.
Фотис заключил, что после первого «раунда» счет у них ничейный. У Фотиса была даже маленькая победа: он успел в квартиру Марианны до обыска и заставил немца солгать тому, кто его послал. Зато «другой» опережал Фотиса в гонке на скорость.
Впрочем, считал Фотис, у него есть огромный козырь: он находится на своей земле, а дома и стены помогают. Он уже теперь явственно ощущал незримую силу, призванную защитить его дело и Марианну. Все организации Сопротивления оповещены и находятся в состоянии боевой готовности.
«Другой» же не только находится на чужой территории, но и темные делишки, которыми он занимается, заставляют его таиться даже от своих соотечественников.
В половине четвертого «фиат», пыхтя, проезжал через небольшую деревушку неподалеку от Афин…
Я хотел сказать, что это единственно возможные выводы и что они неизбежно ведут к моей догадке, как к единственному результату…
Эдгар Аллан По
1
Машинист, человек преклонного возраста — за пятьдесят, с усищами, как у повстанца былых времен, из-за непредвиденной остановки поезда злился на весь свет и ругал последними словами всех богов и чертей. Его юный помощник, паренек, перемазанный сажей, никак не мог взять в толк, отчего на него так и сыплются затрещины. В конце концов он не выдержал:
— Чего ты злишься, мастер?
— Молчать!
— Да я и так молчу, терплю твои оплеухи…
На одной из остановок машинисту удалось повидаться с начальником поезда.
— Чуть не влипли мы с проклятым стоп-краном!
Тот руками развел.
— Кто знал, что этот фриц заметит его до того, как мы остановимся!
— Видишь, заметил. Говорил я, лучше дернуть его в нужный момент. Не послушали меня…
— Ладно уж, пронесло, и слава богу… Чего теперь говорить…
— Как думаешь, этот фриц с желтой мордой подозревает что-нибудь?
— Откуда мне знать? Нос он всюду сует, это точно. Все расспрашивает, что да как да нет ли другого сорванного крана.
— Хорошо, что наши сесть успели, — вздохнул машинист.
— Пока все идет нормально.
— А где друзья выходят?
— Еще не знаю… По дороге скажут.
Заметив подошедшего помощника, машинист сердито прорычал:
— Чего вылупился как дурак? Живо на паровоз!
Потом прицепился к рабочему, простукивающему колеса.
— Что ты там возишься? Где это видано, чтобы колеса простукивали возле каждого столба?
— Приказ! — сухо ответил рабочий. — Немцы велели проверять на каждой остановке.
— Приказ! А ты прямо обделался со страху!
— Не ори, мастер! Зря глотку дерешь. Я получил приказ и выполняю его. В конце концов, тебе фрицев везти, а не мне.
Марианна стояла у окошка и глядела на маленькую станцию, втайне надеясь на появление кого-либо из своих. Рабочий дошел до четвертого вагона. Похоже, звук ему не понравился, и он снова застучал по колесам, громко ругаясь. И вдруг, не поднимая головы, произнес так, чтобы слышала одна Марианна:
— Не беспокойся, товарищ! В случае чего обратись на любой станции к человеку, который будет делать ту же работу, что и я. Мы от Спекулянта.
Марианна молчала. Ни на минуту не сомневаясь, что друзья не оставят ее без помощи, не удивляться быстроте их действий она не могла. Теперь ей было не страшно.
— Закрой, пожалуйста, окно, — попросил Отто. — Дует.
Марианна закрыла окно. На душе у нее было радостно. Ей передали привет от Спекулянта — от Фотиса. И ждут на каждой станции. Вокруг нее будто вырос огромный защитный вал.
Вспомнились слова Фотиса: «Нет, Марианна, это не шпионаж. Шпионы — замкнутый круг людей. В случае опасности между ними начинается грызня — кто кого. Мы же — организация. Стоит только свистнуть, и на помощь придут десять, сто, тысяча людей! А те таятся даже от своих».
Марианна осмелела. Теперь и ей самой надо было действовать, не сидеть сложа руки.
