— Конечно, по поддержанию порядка! — раздраженно ответил я.
Рация затрещала.
— Дежурный комиссар полиции порядка слушает, — раздался сдержанный голос.
— Говорит командир группы по убийствам, — сказал я. — Срочно «черный ворон» и двадцать полицейских к Пассажу. Для облавы. Нет, лучше два «воронка».
Воля к власти была упоительна. Бешеное веселье овладевало мной всякий раз, когда я поддавался ее порывам!
— Один — на угол к Пассажу, другой — вниз, к Старому дому студентов. И людей — сколько потребуется. Главное внимание — на группу битников, они развлекаются там в крытом дворе с пушкой.
— С пушкой? — еще сдержаннее переспросил голос.
— Может быть, с ракетной установкой, — нетерпеливо проговорил я. — Блестящая труба на подставке, что-то в этом роде. Надеюсь, у ваших людей есть глаза. И постовой покажет. Всех до единого — в КПЗ, безоговорочно.
— А чувих? Девчонок то есть, тоже? — недоверчиво спросил комиссар.
— И чувих! — распорядился я, хотя этот вариант еще не успел продумать. — Только вот что: их в другие камеры, отдельно от парней! — вовремя догадался я предупредить. — И если кто-то будет выламываться — сразу по башке, без разговоров!
Комиссар Палму будто клещами схватил мою руку и сжал так сильно, что синяк держался потом неделю. Я взвыл, но намек понял и, не глядя на него, добавил:
— Но, разумеется, применение силы только в случае необходимости. Не в насилии полицейская доблесть. Достаточно их просто проучить, чтоб знали!.. Минутку.
Комиссар Палму притянул меня к себе и прошептал на ухо:
— Чертов болван, скажи хотя бы, чтоб они обратили внимание, не залеплена ли у кого-нибудь физиономия пластырем или еще чем! Пусть заглянут в бар и в переходы, раз уж все равно там будут.
— Чертов бол… — машинально повторил я. — Простите, комиссар, это я не вам. Тут у нас небольшой инцидент. Вы понимаете, ужасная спешка. Итак: устроить облаву и прочесать Пассаж, бары и все вокруг. Прежде всего обращать внимание на то, нет ли у кого на физиономии пластыря или чего-нибудь в этом роде. Таких тоже в КПЗ. Но в отдельные камеры. — Последнее я добавил от себя. — Далее. Раз уж будете там, загляните в переходы, ведущие к метро, — продолжал я. — Не помешало бы также поставить патрульную машину на какую-нибудь соседнюю улицу. Все. Выполняйте.
— Пластырь на лице, — добросовестно повторил голос. — А возраст, рост, какие-нибудь приметы?
— Примет нету, — ответил я, взглянув на Палму. — Приступайте к выполнению.
— Но требуется время, — возразил комиссар. — Нужно еще собрать людей. Не меньше четверти часа, чтобы…
— Машины должны быть на месте через пять минут, — железным тоном сказал я. Боюсь, вы не понимаете положения, комиссар.
— Понимаю, — сухо ответил он. — В таком случае нам нужна «зеленая улица». Без светофоров и субботних пробок. А сейчас час пик. Но это уже не будет облавой.
— И отлично! — сказал я. — Пусть общественность убедится, что полиция действует! И эти мерзавцы пусть убедятся, что полиция не бессильна! Отбой.
Я кивнул водителю, чтобы он выключил микрофон, и с победоносным видом повернулся к комиссару Палму.
— Вот! — сказал я. — Вот что значит сотрудничество. В кои-то веки. Никакой дурацкой болтовни… А почему ты спросил у констебля его имя? Кархунен, кажется?
— Да так… Научную фантастику почитывает, видно, — спокойно ответил Палму и, помолчав, добавил: — Ну ничего, хоть в хоре не поет…
И опять затарахтела рация, словно ставя точку в нашем разговоре. Дежурный вызывал меня.
— Слушаю, — ответил я.
— Тут снова постовой от Пассажа, — сказал дежурный. — Еще что-то хочет сообщить.
— Ага, это опять Кархунен, — заорала рация так неожиданно, что у меня зазвенело в ушах. — Я вот что… я сказать, что все вроде не так уж плохо с виду… На тот случай, значит, если вы решите вдруг очень круто… Они ведь ничего — так, прыскают со смеху, ну, толкаются еще.
— Операция началась минуту назад, будьте наготове, — предупредил я.
— Так ведь, это… я что хочу сказать — это ведь не пушка оказалась. И не ракетная установка. Это — это телескоп. Вот они в него и глазеют.
— Телескоп! — ахнул я. — Откуда вы знаете?
