Оказывается, что этот дом вовсе не был Домом трех женщин.
В нем появился… кто бы вы думали?.. Мужчина!
Сейчас Хелена Мякеля не хотела вспоминать все. Слухи и пересуды разбухали и обрастали немыслимыми подробностями. Поэтому, вернувшись в дом, она, конечно же, сразу стала внимательно осматриваться и оглядываться вокруг.
Вот этими собственными глазами.
И очень осторожно.
Ибо на эту тему в доме было наложено табу.
Об этом она догадалась уже потому, что обитательницы дома ни разу не коснулись этой темы. Молчание Хелины и Селмы было понятно, но, возможно, Элиза иногда могла бы позволить себе…
Но и та тоже. Рот оставался на замке. И постепенно Хелена стала сомневаться в достоверности этих слухов. Даже после истории с сапожником Тойвиайненом, когда по деревням прошел целый поток слухов, намеков и предположений.
Попытка убить Тойвиайнена имела место за день до возвращения Хелены. И поэтому старая и умудренная жизненным опытом женщина имела возможность поразмыслить кое над чем. А так как пересуды на тему о том, что незнакомец, напавший на Тойвиайнена с кинжалом в руке, был выходцем из этого дома, не затихали, то…
У хозяек дома появилось, очевидно, намерение раз и навсегда поставить прочный заслон всем этим слухам.
Что касается таинственного мужчины, то Хелена в течение всего лета не заметила и тени его!
Она пыталась тайно обнаружить следы более раннего пребывания мужчины в доме, однако и в этом ее постигла неудача.
Ничего.
Даже забытого лезвия для бритья или шнурка от ботинок.
Ни единого признака пребывания в доме в течение многих месяцев мужской персоны, ни одного подтверждения этой версии Хелена не нашла.
Следовательно, дом был свободен от подозрений.
А значит, и его репутация была незапятнанной. Это была истина, несмотря на то, что репутацию дома пытались и, очевидно, до сих пор пытаются очернить. Уверившись в достоверности своего заключения, Хелена приняла решение.
Уж коли ее взяли в дом, чтобы защищать его честь, она выполнит свои обязанности до конца. Деревня может подбрасывать какого угодно навоза — щит Хелены все отразит!
Именно в данную минуту она должна дать почувствовать это Ольге Ойттинен.
Хелена перевела дыхание, устремила на Ольгу гневный взгляд и сердито сказала:
— Какого лешего ты несешь, говоря о таинственных мужиках?
Ольга опешила от суровости нанесенного ей удара. В замешательстве она пробормотала:
— Ну… всякое об этом говорят.
— Что именно?
— Ну… всякое.
— На этот раз тебе придется ответить за свои слова!
Ольга и ответила, заикаясь:
— Ты что, хочешь сказать, что я сплетница?
— Именно это, и вдобавок — самая отъявленная!
У Ольги отвисла челюсть. Она глотала воздух. Лицо позеленело. Не веря своим ушам, она произнесла:
— Ты что, собираешься меня оскорбить? Ну и ну. Никогда бы не поверила.
Теперь Хелена заговорила вполне спокойным голосом:
— Ты только что утверждала, что под крышей этого дома квартировали какие-то мужики…
— Ничего подобного!
— Я слышала это своими собственными ушами…
— Я только между прочим сказала, что дом приутих.
— А что еще сказала?
— Да оставь ты!
— Повторить твои слова?
— Валяй, если помнишь.
Хелена произнесла медленно и раздельно:
— Вообще-то я не намерена вытягивать из тебя вновь эти слова. Однако цель твоя была абсолютно ясна. Ты хотела сказать, что в этом доме был мужчина. И еще намекнула, что, может, он остается здесь и до сих пор.
Ольга вскочила на ноги. Она подобрала подол своей юбки и закричала голосом, полным ярости:
— И это благодарность за все?
— За что?
— За то, что я взяла на себя труд прийти сюда. И…
— Это ты должна меня благодарить. Кофеек-то пришелся по вкусу. И булочки ты пихала в рот так, что едва не задохнулась.
Последняя фраза попала в цель, так как Ольга и в самом деле едва не задыхалась. Зеленоватый цвет лица сменился на темно-красный, а глаза метали молнии. Она повернулась кругом и пересекла комнату. Срывая платок и пиджак с вешалки, она тряслась от ярости:
— Дожили до того, что бабы из богадельни возомнили из себя невесть что! Никогда бы не поверила…
Не успев даже повязать платок, с пиджаком под мышкой, Ольга бросилась к двери.
