Поскольку Фрэнки торчал в кухне, Лукас решил звонить из своего кабинета.
— Доктор? Это Лукас Бойд! Вы просили, чтобы я позвонил вам.
— Да. Я тут направил к тебе одну даму. Она уже в пути. Хотя мне по-прежнему твоя идея кажется абсурдной, все же я решил помочь тебе.
Лукас не стал спорить.
— Спасибо. Когда мне ждать ее?
— Если она не раздумала, то должна быть уже на полпути к тебе. Ее зовут Лэнгстон.
Лукас намеревался расспросить старого доктора поподробнее, но тот решительно проговорил:
— Ну, мне пора. Пациенты ждут, — и повесил трубку.
Когда Лукас брал трубку, руки у него дрожали. Отступать некуда, мосты сожжены. Опомнившись, он сообразил, что должен привести себя в божеский вид, ведь он только что из конюшни.
— Фрэнки! — закричал он, взбегая по лестнице. — Я пойду приму душ. Если... если ко мне придут, скажи, чтобы подождали.
Решалась его судьба, и он не хотел остаться ни с чем.
— Люк, к вам дама! — раздался голос Фрэнки.
Дама...
Лукас в последний раз посмотрел на себя в зеркало. Никогда еще он не чувствовал себя в таком дурацком положении. Обычно он мало интересовался своей внешностью, но сейчас понимал, что должен произвести хорошее впечатление на ту, что ждала его внизу.
В конце концов, она согласилась стать матерью его сына.
Глубоко вздохнув, он еще раз провел рукой по волосам и быстро сбежал по лестнице, стараясь успокоиться. Фрэнки провел гостью в гостиную. Люк задержался в дверях, чтобы составить о ней первое впечатление.
Увидев его, женщина поднялась. Ничего особенного, не то что его красавица Бет. Долговязая дылда с невыразительным лицом. Такая бесцветность гостьи необъяснимым образом вернул, Лукасу душевное равновесие, и он облегченно вздохнул. К тому же эта Лэнгстон была ему совершенно незнакома.
— Мистер Бойд?
— Да, мэм. А вы миссис Лэнгстон?
— Мисс Лэнгстон, — поправила она.
Он вздохнул. Ему казалось, что женщина, которая согласится на его предложение, должна быть замужней, во всяком случае, иметь детей. В журналах и газетах писали, что, как правило, на роль «суррогатной матери» соглашались женщины, уже имевшие детей.
— Вы не замужем?
— Нет.
При этом она смотрела на него, не опуская глаз. Это ему понравилось. Мать его сына должна быть не робкого десятка.
Вдруг Лукас спохватился, что не предложил ей сесть. Он подошел к ней и, указывая на диван, произнес:
— Садитесь, пожалуйста.
Когда она села, Люк обратил внимание, что длинная юбка закрывала ее ноги. «Может, они нее толстые, — подумал он. — Если сын пойдет в мать... Ну, для мальчика это не так уж важно, — успокоил он себя. — А волосы у нее такие же темные, как у меня». Он вспомнил волосы Бет, цвета спелой ржи, которые отливали лотом на солнце. А какая у нее была ослепительная улыбка!
Гостья же ни разу не улыбнулась. Впрочем, это и понято. Разговор предстоял серьезным. Он откашлялся.
— Я полагаю, проблем со здоровьем у нас нет?
Она вздрогнула и вздохнула. Брови у нее приподнялись. Она покачала головой.
— Нет. А у вас? — спросила она, пристально к нему приглядываясь.
— У меня тоже нет.
Наступило тягостное молчание. Лукас лихорадочно подбирал подходящие слова.
— Понимаете... нам с вами вступать в контакт не придется.
Услышан эти слова, она оживилась, облегченно вздохнула, даже слабо улыбнулась и от этой полуулыбки словно преобразилась: темные глаза потеплели, на бледных щеках заиграл румянец. Ее строгая прическа — тугой узел волос на затылке — вроде бы не изменилась, но мисс Лэнгстон сразу стала казаться немного моложе.
— Сколько вам лет? — спросил он.
— Тридцать два. А вам?
— Тридцать три. — Он посмотрел на нее оценивающим взглядом. Ей можно было дать тридцать пять, а то и больше. — Вы не находите, что вам поздновато...
— Это уж мое дело, — процедила она сквозь зубы.
У него от удивления одна бровь поползла вверх. Как это понимать? Уж не хочет ли она сказать, что это не его дело? А еще собирается носить под сердцем его сына!
— Я хочу, чтобы... наше соглашение принесло нам обоим полное удовлетворение.
— Мой возраст тут совершенно ни при чем, — уверенно произнесла мисс Лэнгстон, стараясь не смотреть на Лукаса.
