Мне не нужно спешить: начались каникулы.
«Каникулы – для учеников», – любит повторять наша директриса. Будет несколько совещаний, консультация со старшим логопедом района – милейшей Августой Ивановной, она хочет перед уходом на пенсию передать нам свою методику борьбы с заиканием…
Еще немного – и я сама начну заикаться. На нервной почве!..
Я достаю с полки энциклопедию, четвертый том. Нахожу слово «катализ». Не потому, что меня волнует химия!..
«Катализаторами могут служить металлы, неметаллы, окислы, кислоты, основания, соли…»
– И лорды-мухоморы, – добавляю я вслух.
«Введение катализатора часто вызывает бурное протекание реакции…»
– Еще бы! – говорю я.
«…Самый активный катализатор не может способствовать образованию продуктов реакции в количествах, превышающих равновесные; он приводит лишь к более быстрому достижению равновесия…»
Это место я перечитываю дважды.
«Он приводит лишь к более быстрому достижению равновесия…».
Это звучит успокоительно. В школе по химии у меня была тройка. Я не знала тогда, что буду искать в энциклопедии слово «катализатор»…
Вечером мы идем к Мике. Это конспиративная сходка. В записке, оставленной дома, я извещаю Витьку, что мы с отцом ушли в кино.
Опять семейный совет. Мы собрались в том же составе, что и у нас. Тут все, кроме Тети: она лишена вотума доверия…
Они встречают нас в дверях, все трое: Мика, Женя и Лелька. Мы с Женей целуемся – это первая встреча в Новом году. Мика помогает мне снять пальто. Он тоже пытается меня обнять, но я увертываюсь. Я на него зла и еле сдерживаюсь, чтобы не высказать все с порога. Лелька виснет у меня на шее. Она уже в ночной пижамке. От нее пахнет мандаринами, детством, глаженой байкой. Не то что от моего – несет сигаретами, а то и еще чем-нибудь похлестче, – «скинулись и посидели»…
– Идите в кабинет, – говорит Женя. – Я приготовлю кофе, но сперва уложу Лельку…
В кабинете тесно от книжных полок и большого письменного стола, заваленного бумагами – будущими трудами Кибернетика. Даже странно, как удалось втиснуть сюда диван, кресло и журнальный столик.
– Господа, я пригласил вас к себе, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие, – начинает Мика фразой из Гоголя. Он – Мика, а не Гоголь – сидит на краешке письменного стола и покачивает ногой в тапке со стоптанным задником. – Известие таково, что мой ставленник Панин не потянул против ефрейтора Звонцова. А теперь – новости дня в подробном изложении…
И он рассказывает нам все по порядку.
Программист Панин сразу же после окончания работы направил легкие стопы в почтовое отделение номер двести сорок и, обнаружив в отделе телеграмм миловидную блондинку, именуемую здесь и в дальнейшем Светик, подверг ее психологической атаке. Народу возле ее окошка было мало, поиздержались на новогодние пожелания, а после восьми и вовсе ни души. Так что условия сложились идеальные. Лорд Панин, человек добросовестный во всем, за что ни берется, старался изо всех сил. Неотразимое обаяние, ненавязчивый юмор, наигранно-нагловатый тон в сочетании с наигранной робостью… Весь арсенал был пущен в ход. Светик на Панина не реагировала. Самолюбие подсказывало лорду, что пора плюнуть на нелепую затею шефа – закадрить чужую невесту – и с возможным, насколько позволяет ситуация, достоинством удалиться. Но то же самолюбие не позволяло ему уйти ни с чем…
– И тут… – Мика встал и принялся расхаживать по тесному проходу вдоль книжных полок. – Тут он применил запрещенный прием!.. Он спросил, не хочет ли она узнать кое-что про Звонцова. Она словно очнулась. Но лишь затем, чтобы гордо сказать: «Я про него все знаю!» Однако Панину удалось убедить ее, что не все. Вот если она пойдет с ним куда-нибудь посидеть… Когда она оканчивает работу? В двадцать два? Отлично. Он зайдет за ней в двадцать два ноль-ноль… В общем, банальный номер!..
– И эта дуреха пошла? – говорю я.
– Естественно. В кафе «Лукоморье». Кстати, очень приличный кабак. Молодежь его любит, там даже есть поп-музыка. Она с Виктором, оказывается, там бывала не раз и потому сама выбрала это заведение…
– А дальше? – спрашивает Борис– Как вышло, что Витька их увидел?..
