– Бывают благодарные слушатели, – говорит он, – а я благодарный кушатель!..
Я скармливаю ему Витькину отбивную. Пусть ест колбасу, все равно не явится раньше часа!..
– Могу вас развлечь, – говорит Мика, разрезая отбивную. – Конференция была вполне солидная, заседали три дня, а на компот один тип, некий клевый мэн – я общаюсь с ученой молодежью и успеваю следить за новостями жаргона, – так вот этот клевый мэн, а проще говоря, отличный малый, прочел собравшимся стихи Пушкина… Совершенно новые стихи, написанные Пушкиным две недели тому назад. Заложили в машину его стихотворный алгоритм, и она выдала новый цикл… Чушь несусветная! Но вы знаете, братцы, там были отдельные строчки!.. Пожалуй, Пушкин бы не побрезговал!.. Вот, пожалуйста! «Так осень веселее лета, печальней осени зима!..»
– Пародия! – говорит Борис.
– Пускай пародия! Но не на кого-нибудь, а именно на Пушкина! Это уже удача… Что такое алгоритм? Это система правил. Чтобы запрограммировать писателя, надо знать его алгоритм. Пародия – это и есть модель писателя. Чем лучше писатель, тем его легче узнать!
С Микой всегда интересно.
– А мемуары? – спрашиваю я. – Их тоже можно моделировать?..
– Все, что имеет рецепт, уже не творчество, – говорит он. – У всякого писателя так велика энтропия, то есть неизвестно, что он скажет, в какой форме, – что моделировать по-настоящему их смогут еще не скоро…
…Так осень веселее лета,
Печальней осени зима…
Я повторяю про себя эти строчки, которые мог написать Пушкин. Да, мог! Я почему-то сразу поверила. Эти строчки когда-то его мучили, не давались, как бывает, когда хочешь вспомнить сон и не можешь. И он отступил, отогнал их, стал сочинять другое… А то были стихи о женщине! О женщине красивой, уже не молодой, но чем-то лучше молодых.
Эта женщина ему нравилась…
Я фантазерка, мне только дай повод!.. Даже эту девчонку Витькину я себе представляла совсем другой. И когда я разглядывала ее золотой волос, мое воображение унесло меня в дальние края, в сказки Андерсена, и мне впервые захотелось ее увидеть!.. Я ни разу не вспомнила о парикмахерской, где изготовляют блондинок!..
– Ну, что? Был кто-нибудь из вас на почте? – спрашивает Мика.
Он слушает меня вполуха.
– Все ясно, братцы. Твоя Нонна ни черта не понимает. На почте был я сам!.. Миленькая девочка, вполне на уровне мировых стандартов. Со мной она обошлась весьма любезно. Даже выдала мне улыбку… Как видите, я произвел на нее впечатление, что свидетельствует о ее хорошем вкусе! А возможно, она просто предпочитает мужчин… И это навело меня на мысль! – Мика отодвигает пустую тарелку и встает из-за стола. – Братцы! Ее надо закадрить!.. Я за это берусь!
– Ого! – Борис потрясен.
– До чего вы, Звонцовы, самонадеянные! – говорю я. – А как на это посмотрит Женя?..
– При чем тут Женя? Я за это берусь в качестве руководителя эксперимента!..
И он излагает нам свой план. У него в отделе есть отличный мальчик…
– Клевый мэн… – подсказывает Борис.
Нет, кроме шуток, именно отличный мальчик. Программист. Закончил институт в прошлом году, а уже специалист высшего разряда. Золотая голова. Ну и к этому внешность: рост – метр восемьдесят пять, манеры как у лорда, девицы падают замертво, их поднимают и складывают штабелями…
– Ты думаешь, это ему удастся? – говорю я. – Отобрать ее у Витьки?
Мика снисходительно улыбается.
– Отбивать ее не придется: он просто возьмет ее за руку, и она пойдет с ним на край света, начисто забыв про вашего прекрасного сына, а моего племянника… Насколько я понял, в этом состоит задача…
– А дальше? – спрашивает Борис.
– А дальше ваш прекрасный сын, а мой племянник, убедившись в ее неверности… Каким образом? Ну, это пустяки!.. Допустим, они сидят в кафе, а мы с ним случайно туда заходим выпить по чашке кофе… И вот, убедившись в ее неверности – сейчас он абсолютно убежден, что она любит его до потери сознания и на всю жизнь, – он берется за ум, пишет в деканат объяснительную записку, по вечерам сидит дома и, к радости Талочки, в одиннадцать вечера ложится бай-бай.
– Только в крайнем случае, – говорю я. – Ты понял, Мика? Я на это решусь лишь в крайнем случае! Я вижу, ты уже загорелся!
