Ночь для тайных прогулок была явно неподходящая — лунная и безоблачная. Вскоре сэр Генри оказался в квартале скверно пахнущих бедняцких домов. Указанный Лонг-Лэнкином дом оказался на соответствующем месте, в одной из его комнат по-прежнему горел свет.
Разумно ли он поступил, решившись выйти в одиночку на улицы ночного города, где в любой подворотне поджидала опасность? Сэр Генри мог легко стать добычей грабителей, ведь на деньги, вырученные от продажи одного только плаща, целый месяц могла кормиться многодетная семья. В какой степени можно доверять словам Лонг-Лэнкина? Что, если этот бродяга и пропойца вступил с кем-то в сговор, чтобы заманить его в ловушку? Впрочем, задумываться долго над этим сэр Генри не стал и решительно зашагал дальше. Ночной холод и мертвенный свет луны навевали иные мысли. Грэшем усмехнулся про себя. Что же пугает его больше — безымянные грабители, поджидающие в неведомой подворотне, или то, как Джейн и Манион отреагируют на его непростительную беспечность? Но ведь он так долго проявлял осторожность! Чувствуя, как участился пульс, сэр Генри ускорил шаг, стараясь двигаться бесшумно по пустынной, залитой лунным светом улице.
Неожиданно до его слуха из дальнего конца переулка донесся какой-то шум. Грэшем тотчас прижался спиной к стене ближайшего деревянного дома. Здание было покосившимся и кривобоким, словно его задвинула в глубь улицы исполинская рука неведомого великана, отчего и без того сидевшая набекрень крыша нависла еще сильнее и теперь, несмотря на яркий свет луны, отбрасывала густую тень.
Какой-то человек. Плотное телосложение, тяжелая поступь бывалого воина. Неудивительно, что он топал громче, чем топает полк солдат. Остановившись перед дверью дома, незнакомец постучал несколько раз — по всей видимости, заранее оговоренным стуком. Свет переместился из занавешенной шторами комнаты и выплеснулся наружу из щели под грубой деревянной дверью. Затем дверь приоткрылась, и на пороге показалась низкорослая фигура с наброшенным на голову капюшоном.
Марло.
У Грэшема тотчас все всколыхнулось внутри. Перед ним был тот, кто совсем недавно целился из арбалета в его любимую Джейн. Стоять! Прочь эмоции, пусть первое слово будет за разумом, а не за сердцем! С возмездием можно повременить. Сейчас самое важное — выведать о противнике как можно больше.
Марло сказал незнакомцу что-то неразборчивое. Столько лет прошло, а его необычный высокий голос нисколько не изменился. Грэшем увидел, как Кит уменьшил свет фонаря до узенькой щелки, передал фонарь низкорослому незнакомцу и сделал знак следовать за ним. Одет он был как раз для ночных прогулок — плотный черный плащ и сапоги. И все та же знакомая подпрыгивающая походка.
В столь поздний час все живое на узких темных улочках скорее торопилось юркнуть в ближайшую подворотню, нежели передвигалось прогулочным шагом. И лишь какой-нибудь загулявший пьянчуга, напевая что-то себе под нос, бродил кругами в уверенности, что ноги несут его к родному дому. Грэшем шел на некотором расстоянии от своих поднадзорных, неслышно крадучись от дома к дому и стараясь держаться в тени. Вскоре стало понятно, что Марло и его спутник направляются к центру города, к церкви Кингс-колледжа.
В ярком лунном свете церковь смотрелась еще прекраснее и величественнее, чем днем.
Неужели они держат путь именно туда? Что там могло понадобиться Марло? Время уже позднее — далеко за полночь, церковь давно закрыта. Странная парочка направилась к западному приделу, к расположенной в нем двери. Неужто ее не заперли на ночь? Если у них есть ключ, то он вряд ли сможет дальше проследить за ними, ведь Марло наверняка предпочтет запереть за собой замок. Нет, ключа у него нет… Дверь открылась без всяких усилий. Двое быстро скользнули в нее, и она тихо закрылась. Судя по всему, кто-то, получивший за это соответствующую мзду, оставил ее открытой. Что ж, подобное куда более разумно, более практично и менее рискованно, чем передача ключа чужому человеку.
Словно на крыльях, Грэшем подлетел к толстой дубовой, окованной железом двери. Изнутри не доносилось ни единого звука. Он осторожно приподнял массивную ручку — та оказалась смазанной маслом. Не иначе как это сделано заранее.
