3. Расчет на то, что Италия серьезно подорвет стратегические позиции Великобритании в бассейне Средиземного моря, а Япония отвлечет значительные силы Англии, а впоследствии и США, от Европы активными действиями на Дальнем Востоке, Тихом океане и в Юго-Восточной Азии, а также свяжет Советский Союз на дальневосточных границах.
В свете всего этого очевидной становится вся близорукость предвоенной политики западных держав, тщетность их надежд направить фашистскую агрессию на Восток[66]. Эта безрассудная политика позволила гитлеровской клике успешно решить проблему «буферных государств» Центральной, Юго-Восточной и Северной Европы и значительно улучшить стратегическое и экономическое положение Германии для ведения войны. Об эту политику разбились все попытки Советского Союза создать в 30-е годы систему европейской коллективной безопасности против фашистской угрозы. Во внешнеполитическом и стратегическом отношении Германия оказалась в 1939 г. в значительно лучшем положении, чем накануне первой мировой войны.
В комментариях к дневнику ОКВ один из видных историков ФРГ, Г.-А. Якобсен, поставил такой вопрос: «Имело ли верховное главнокомандование вермахта к началу второй мировой войны вообще такой план войны, в котором все политические, военные и экономические мероприятия были бы объединены, исходя из политических целей, в единую всеохватывающую стратегию и которому подчинялись бы все усилия в сфере использования людских ресурсов и материальных средств? Или немецкое руководство преследовало в той или иной мере только ближайшие стратегические цели с тем результатом, что оно, будучи захваченным динамикой событий и перспективой достижения конечной цели, volens nolens оказалось почти в безвыходной ситуации?».
И вот как Г.-А. Якобсен ответил на этот вопрос: «Несомненно, одной из многих ошибок Гитлера, не говоря уж о моральной стороне способов его действий, является то, что он проводил «политику риска», которая заключала в себе как следствие войну. Но когда в 1939 г. возникла война, у Германии не оказалось плана войны, общей стратегической концепции, в которой разумно согласовывались бы между собой политический смысл, средства и военная цель. Правильнее будет сказать, что Гитлер непрерывно составлял частные планы ad hoc... Возможно, у него и было нечто вроде ближних и дальних целей, ибо с 1939 г. он постоянно сосредоточивался на решении непосредственно тех задач, которые возникали перед ним. Хотя выполнение этих задач и означало с точки зрения дальней цели иногда логический шаг вперед, но, делая его, он отнюдь не всегда достаточно ясно сознавал, какие последствия это будет иметь для политики в дальней перспективе. В конце концов он вынужден был бороться за свою дальнюю цель, не добившись ближних целей. Так из войны на один фронт вскоре возникла войнана несколько фронтов, пока наконец война на много фронтов не показала бесперспективность борьбы немцев».[67]
Из этих рассуждений вытекает, что, во-первых, стратегия Германии всецело определялась волею и соображениями одного Гитлера, во-вторых, не имея общего плана войны и продуманной стратегии, Гитлер всего лишь импровизировал в своих агрессивных действиях в зависимости от складывавшейся в каждый данный момент обстановки.
Рассуждения Г.-А. Якобсена весьма характерны для методологической позиции западногерманской историографии, которая отказывается выяснить внутренние пружины, политические истоки и социальную сущность стратегии командования вермахта, показать те общественные силы, которым гитлеровская стратегия служила и без которых она была бы немыслима.
Правда, Г.-А. Якобсен, как и некоторые другие историки ФРГ, признал бесспорной ту истину, что гитлеровское руководство грубо нарушило сформулированный еще Клаузевицем принцип, согласно которому политика должна строго учитывать свои возможности и ставить перед военной стратегией только посильные ей задачи (взаимозависимость цели и средств войны). Но, сделав этот правильный вывод, он стал вообще отрицать наличие у военно-политического руководства фашистской Германии всякого плана войны с вытекавшей из него целенаправленной стратегией. Крайним выражением этих неверных взглядов может служить книга американского историка А. Тейлора «Происхождение второй мировой войны», в которой вообще начисто отвергается наличие у Гитлера не только общих завоевательных планов, но и заранее установленных целей агрессии
