— Святой крест! Будь ты проклят! Что ты делаешь? Дай же мне отойти в угол!..
Он перепрыгнул барьер и чуть не опрокинул ворвавшегося в подвал майора Коллинза. Тот появился с пистолетом-пулемётом в руке, рукава закатаны выше локтей, воротничок расстёгнут. Широкое лицо покраснело от гнева.
— Вот дурак! — выругался майор по-английски. — Дамнид фул! Вы что, ослепли?
Коллинз небрежным движением пистолета указал Франтишку на дверь:
— Можешь идти!
Он подождал, пока звучно щёлкнул замок за Франтишком, и вновь взялся за Шукка.
— Что с вами случилось, Шукк? Вы что-то побледнели?..
— У меня желудок, мистер Коллинз… Что-то — с желудком…
— Ваш желудок! — проворчал Коллинз. — Кстати, в лагере новичков результаты стрельб чёрт знает какие, стреляют просто как свиньи!
— Я займусь с ребятами! — мигнул понимающе Шукк. — Я только думаю… — он явно колебался.
— Вы? Думаете? О чём вы думаете? — насмешливо спросил Коллинз.
— Думаю… Наша работа, шеф, связана больше вот с этим, — Шукк указал на свою голову, — чем вот с этим. — Он показал на пистолет.
Коллинз свирепо следил за его жестами. Он великолепно знал, что Шукк попросту повторяет его же собственные слова, но сегодня утром Коллинзу было нелегко угодить.
— Мы не занимаемся умственной акробатикой! — возбуждённо бросил он Шукку и с треском вставил обойму в свой пистолет. Выпуклые глаза вновь уставились на Шукка. — Уж если вы соизволили заговорить насчёт интеллектуальных проблем, Шукк, то позвольте мне заметить… Из тех людей, что вы для нас завербовали, двое опять смылись!
Шукк был ошеломлён.
— Как так?!
— Вот так! — с издёвкой ответил Коллинз. — И тотчас же почувствовал: зря он упрекает Шукка, не в нём одном дело. — Их, конечно, переманили в разведку бундесвера. — Голос его звучал уже мягче. — Ну, на сегодня с вас хватит. Вы также, Хансен, можете идти. Кстати… вы поедете со мной в Берлин.
Шукк уже успел выйти из подвала. Хансен в дверях обернулся, спросил:
— Что-нибудь чрезвычайное, шеф?
Коллинз мотнул головой.
— Просто встреча. С одним из тех, кого ещё не загребли. Мы вылетаем в шесть утра.
Майор поднял свой пистолет-пулемёт, и его первая очередь обрушилась на строй пустых банок из-под пива.
Равномерный шум моторов действовал успокаивающе. Из окна была видна беспредельная пелена облаков, освещённых солнцем. Летели на высоте трёх тысяч метров. Коллинз и Хансен сидели рядышком, вплотную. Устроились вполне удобно в этой куче всякого военного хлама.
Коллинз сразу же задремал — видно, неплохо провёл ночь.
Хансен слегка кашлянул, и Коллинз медленно поднял отяжелевшие ото сна веки.
— У вас что-нибудь на сердце, Хансен? — спросил он. — Выкладывайте…
Хансен кивнул.
— Скажите, майор… Вы знаете, я не люблю любопытствовать, но вчера с вами что-то произошло. Просто плохое настроение или… или неприятный разговор в главном управлении?
Коллинз внутренне содрогнулся. Откровенный вопрос заместителя застал его врасплох.
— И то и другое, — проворчал он и быстро повернул голову к Хансену. — Я уверен, что в нашей фирме есть предатель, Хансен… И теоретически, да, теоретически этим предателем являетесь вы…
Испуга не произошло. Хансен узнал как раз то, что ему и хотелось знать: в главном управлении что-то подозревают. Это он молча отметил про себя и, улыбаясь, посмотрел на майора.
— Теоретически могу оказаться я, майор. Но если говорить строго, то и вы также!
Коллинз сперва смущённо мигнул, потом засмеялся и без всякого перехода спросил:
— Вы знаете, Хансен, что собой представляет правительственный телеграф как учреждение?
Хансен молча кивнул.
Коллинз рассеянно глянул в окно.
— Восточноберлинский правительственный телеграф — наша следующая задача.
Под крылом военного самолёта показался Эйзенах. Вот-вот должен был появиться аэродром, а Коллинз всё объяснял и объяснял Хансену детали той части плана главного управления, которой им придётся заняться.
— Наша группа займёт в решительный момент здание правительственного телеграфа. Оттуда мы пошлём по всем направлениям настолько противоречивые указания, что получится полная сумятица. А тем временем главные стратегические пункты попадут в наши руки.
