И только через три с половиной часа с третьей попытки по ступенькам Казимир выполз из своей ловушки и обессиленный, не веря еще в освобождение, в темноте начал искать лыжи. Едва их найдя, надел и с трудом отыскав лыжню, побрел домой. Его шатало, то и дело сбивался с лыжни, падал, снова вставал и упорно шел на огни поселка. И этот путь, который он сотни раз шутя преодолевал за полчаса показался ему неимоверно длинным и он шел больше часа ни о чем уже не думая.
И только подходя к дому вспомнил, что сегодня 31 декабря и его ждут не дождутся. Эта мысль придала сил и Казимир уже более бодро дошел до дома, скинул лыжи и поднялся на второй этаж. В приоткрытую дверь уже выглядывала Наталья, а за ней младший непоседа Денис. Его затащили в квартиру и началась суматоха. Сразу, конечно, горячего чая, потом пятьдесят граммов водки, потом ванная, снова чай и за праздничный стол.
Вспоминая эту историю, Наталья до сих пор не может удержать слез.
Раздвигая руками пушистые лапы стланика, Казимир упорно поднимался на вершину сопки. Приходилось то пригибаться к самой земле, то, задирая ноги выше пояса, перебираться через толстые ветки. То наступать на них и прыгать вниз. А еще и снег не растаял.
Перебравшись через очередной куст, Казимир взопрел и остановился на минуту передохнуть. «Дойду до вершины, осмотрюсь и назад, домой, видимо сегодня мишку не встречу». Лучше бы он его не вспоминал! Неожиданно справа из кустов выбрался здоровенный медведь и попер прямо на охотника. Казимир, сдергивая карабин, отшагнул назад, споткнулся о корень и, пытаясь восстановить равновесие, попятился еще дальше, зацепился другой ногой за ветку и грохнулся на спину. Лежа на спине, судорожно пытался направить карабин на медведя, но лежал как-то неудобно и не мог вытащить приклад из-под ветки. В голове почему-то мелькала дурацкая мысль: «Живым не дамся».
И вдруг, как в сказке, из кустов буквально вылетел другой медведь и кинулся на первого. Сцепившись в огромный клубок, яростно терзая друг друга, со страшным ревом они скатились вниз по сопке.
Казимир, освободив карабин, вскочил на ноги и, держа оружие наготове, стал наблюдать за схваткой гигантов. Первый стал явно брать верх и одолевать спасителя. Тут уж Казимир не выдержал, вскинул карабин и выстрелил в разбойника. Тот, заревев, упал под куст, перевалился и укатился куда-то в сторону. Второй медведь тут же развернулся и бросился в другую сторону. И наступила тишина. Казимир перевел дух и впервые пожалел, что не носит с собой фляжку с чем-нибудь покрепче.
«Вот это поохотился! Чуть самого не освежевали».
Постояв минут пять, двинулся осторожно по следам подстреленного медведя. Выйдя на открытое место, огляделся и увидел, что дальше справа по склону уходит вверх медведь и с ним два поменьше. «А-а, так это ж мамка с двумя малышами, а тот бандит хотел их сожрать, и тут я некстати подвернулся. Вот это история, расскажи кому — не поверят. Все же голодные, из берлог только вылезли».
Взяв карабин наизготовку, Казимир пошел дальше. Но через час с дальних сопок наполз густой туман, повалил снег, и пришлось возвращаться в избушку.
Избушка стояла на берегу небольшого ручья в кустах, и разглядеть ее можно было только подойдя метров на десять. Снег внизу интенсивно таял, оставаясь нетронутым только в ямах, чащобе, но по вечерам и ночами было еще холодно. Первым делом Казимир растопил печку, поставил чайник, затем уже скинул куртку и начал готовить ужин. Печка раскалилась мгновенно, хворост только знай себе гудел, и через двадцать минут уже закипел чайник. В избушке стало тепло, уютно, и, хорошо перекусив и напившись от души чаю, Казимир улегся спать.
Утром, заготовив на день сухих веток для печки, охотник, привычно закинув тяжелый карабин за спину, отправился разыскивать вчерашнего медведя. На сопке никаких следов не осталось, замело все снегом. Спустившись, Казимир прошел по распадку, поднялся на другую сопку, на которой снега было поменьше, но здесь никаких следов не нашел и двинулся по гребню, то и дело останавливаясь и разглядывая в бинокль окрестности. Наверху снега почти не было, солнце пригревало, все-таки середина мая. Чувствовалось приближение колымской весны, мгновенно переходящей в лето. Воздух был пропитан свежестью. Природа оживала на глазах. Где-то вдалеке уже иногда покрикивали куропачи.
