— Ты зачем пришел?
Раздался тяжелый вздох и грустное:
— Понимаешь, тут такое дело… Я за Грань уйти не могу.
— Как это?
— А вот так. Не пускает меня и всё.
— Что, незаконченные дела? Жажда жизни? Месть? — продолжал допрос Райлен.
Тролль на мгновенье задумался.
— Есть такое, но я смирился. В самом деле смирился. Я действительно хочу уйти. И не могу.
— Как давно это понял?
— Да почти сразу.
— А почему пришел только сейчас?
— Так ведь… — призрак как будто замялся, после усмехнулся и, выдержав долгую паузу, объяснил: — Вчера её не было, а всё остальное время тут эта тётка дурная ошивалась.
— Тётушка Тьяна? — пискнул голос. То ли Лина, то ли Мила — не разобрать.
— Именно, — подтвердил зелёный.
Я дёрнулась в попытке отстраниться и обернуться, но пересилить Райлена не смогла. Страх, связанный с появлением тролля отступил, и я осознала всю щекотливость своего положения. А ещё… ощутила исходящий от Райлена жар, уловила горьковатый запах парфюма и начала таять. Почти как тогда, во время дурборского вальса.
— И чем тебе не угодила эта милейшая женщина? — продолжал маг. — Заблокировать тебя она не могла, изгнать — тоже.
— Милейшая? — возмутился призрак. — Ты уверен, что мы об одной и той же тётке говорим? — И спустя несколько мгновений пояснил: — Я с ней ещё на кладбище столкнулся, после того, как ты мой дух освободил. Познакомились, так сказать…
— Ты её впечатлил? — брюнет почему-то усмехнулся.
— Ещё бы! — тролль тоже развеселился.
Странные они…
— Так что с переходом?
В спальне воцарилась тишина. Наверное, если б я видела выражения лиц, то догадалась бы, с чем связано молчание, но… но тепло Райлена опьяняло и мне было почти безразлично.
— Ну же! — подтолкнул брюнет. В голосе прозвучали стальные нотки.
— Ладно. Всё равно с самого начала знал, что придётся делиться…
— Делиться чем? — встряла Лина.
Опять пауза, и вместо ответа тролля писклявый голосок Милы:
— Господин Райлен, а может отпустите Соули? Он же уже прикрылся.
— Разве? — маг удивился так искренне, что я вздрогнула и тут же поняла — Мила не врёт.
— Господин Райлен! — я планировала возмутиться, но вместо этого смутилась. Окончательно и бесповоротно.
— Госпожа Соули?
Дёрнулась, но спаситель даже не подумал отпустить.
— Господин Райлен…
Всего на миг вообразила лица сестёр и… нет, смутиться сильней было просто невозможно.
— Господин Райлен, отпустите немедленно! — прошептала я.
— Уверены? — словно невзначай касаясь виска губами, вопросил брюнет.
Видимо, на мне всё тот же страх сказался. А может сентиментальный роман, тот самый, над которым весь вечер плакала, повлиял. Ну или… или трёхрогая гидра на вершину горного хребта взобралась и, приложив лапу к сердцу, пропела гимн Верилии… В общем — не знаю почему, но мне так захотелось сказать "нет". И… и я бы, наверное, так и поступила, если бы не глумливый смешок призрака.
— Господин Райлен! — воскликнула и вырвалась из кольца рук. — Не смейте! Никогда! Никогда больше!
Брюнет расплылся в улыбке.
— Госпожа Соули…
Стараясь не думать о произошедшем, резко развернулась к троллю, да так и застыла.
— О, Богиня! О, Всевышний!
Он действительно прикрылся. Причём так, что даже намёков на признак мужественности не осталось. Нашим взорам открывался лишь мощный торс, широченные плечи, руки с подчёркнуто развитой мускулатурой и лысая голова, увенчанная маленькими, остроконечными ушами. Этот самый торс… он прям из пола рос. Мне хватило мгновенья, чтобы понять, куда делась нижняя часть туловища и оказаться на грани обморока.
От потери сознания спасла здравая мысль, которую и озвучила. Заикаясь, но всё-таки:
— Господин тролль, а… а вас только мы видим?
Призрак одарил недоумённым взглядом. После пожал плечами, ответил:
— Нет. Все у кого глазки есть.
Обморок стал ближе и много желанней. Просто под нами комната Фиски — старшей служанки и первой маминой помощницы по совместительству. И у Фиски позавчера микстура от бессонницы кончилась.
— Господин Райлен! — выдохнула, не скрывая ужаса.
— А я-то тут причём? — отозвался гад брюнетистый. Ему было весело. Очень весело.
Тролль тоже приободрился, заломил бровь в деланном удивлении. А потом наклонился — лысая голова исчезла в полу, чтобы через мгновенье вынырнуть с самой гадкой ухмылкой, на какую способна.
