— Хорошо, что остановились. Меня уже стало укачивать.
— У тебя и вправду утомленный вид, — озабоченно сказал Виктор.
— Ничего, в Москве отдохну. — Тамара придвинулась к нему ближе и развернула карту. — Посмотри, осталось совсем немного, — она взъерошила Виктору волосы.
Он обнял ее и неловко поцеловал. Тамара прижалась к его плечу. Какое-то мгновение они сидели молча.
— Хорошо, что мы поехали. Правда?
Виктор не успел ответить. К автомашине на тарахтящем мотоцикле, выкрашенном в желтый цвет, подъехал милиционер и обошел машину спереди. Наклонившись к приспущенному боковому стеклу двери, сказал:
— Прошу водительские права…
— Они у хозяина машины, — ответила Тамара. — Он сейчас подойдет.
И почти тотчас подбежал Гурам.
— Товарищ начальник, разве я что нарушил? — он был воплощением вежливости.
Милиционер вместе с ним осмотрел передние крылья, помятый бампер и, поговорив о чем-то, записал номер машины. Через несколько минут Гурам уже сидел за рулем.
— Чего он подъехал? — поинтересовалась Тамара. — Он, по-моему, даже права не посмотрел.
— Права посмотрел и сделал нагоняй, — ответил Гурам. — Конечно, я виноват, ключи в замке зажигания оставил. Могло влететь и больше, — он вытащил из-под сиденья бутылку минеральной воды, кольцом сорвал металлическую пробку и сделал несколько глотков. — Сказал, чтоб скорость не давал. Гололед. — Проехав с километр, проговорил: — «Жигули» какие-то ищут.
Ветер гнал тяжелые облака. Не угадаешь, что принесет такой день в Подмосковье: предвесеннюю оттепель или морозец уходящей зимы.
Столица оглушила Виктора разноголосым шумом улиц, удивила громадами новостроек, причудливостью архитектуры старинных домов, ослепила разноцветьем электрических огней.
На площади Маяковского у метро продавали мимозу. Пожилая женщина с обветренным лицом доставала из сумки пушистые веточки и, обернув их целлофаном, протягивала прохожим.
— Красиво! Снежинки в воздухе и цветы! — восхищенно проговорила Тамара.
— Без цветов не можешь? — иронически протянул Гурам.
— Не могу! С ними жизнь лучше.
— А мне все равно. И без цветов все получается так же, как и с цветами. — Он тихо хохотнул.
— Машина долго крутилась по улицам и наконец остановилась на асфальтированной площадке, обнесенной металлической сеткой.
— Ну, вот и добрались, — с видимым облегчением проговорил Гурам. — Подождите здесь. Схожу за хозяйкой.
Тамара и Виктор тоже вышли из машины. Они были рады концу пути и тому, что можно было хоть немного размяться после утомительной дороги.
Гурам вернулся минут через пятнадцать. Рядом с ним шла эффектная женщина лет тридцати в короткой расстегнутой шубке из меха под леопарда.
— Какие у тебя милые друзья, — еще издали проговорила она грудным приятным голосом. — Очень рада вашему приезду, — и представилась: — Виктория Германовна.
Гурам достал из багажника чемодан, небольшой деревянный бочонок с вином, какие-то свертки и запер машину. По-хозяйски крикнул своим замешкавшимся друзьям:
— Ну, что там? Давайте быстрее.
Подъезд был старый, с широкими лестничными площадками. На четвертом этаже они вошли в небольшую уютную квартиру.
— Раздевайтесь. Какие у вас планы на вечер? Впрочем, завтра дадите волю своей фантазии.
— Виктория Германовна, какие планы? Устали мы очень, — ответил Гурам за всех.
— Тогда поужинаем. Уже четверть восьмого, — она подкатила к дивану овальный журнальный столик.
Из кухни принесла тарелки с холодной курицей, ветчину, шпроты, сайру… Чувствовалось, что Виктория Германовна готовилась к встрече. Было весело, но усталость взяла свое, захотелось спать. Виктору постелили на раскладушке в коридоре, под картиной в старинной круглой раме. Не успел он и заснуть, как его уже будят. С трудом открыл глаза и с удивлением увидел младшего лейтенанта милиции. У дверного косяка — мужчина с повязкой дружинника.
— Что случилось? — с тревогой спросил Виктор, приподнимаясь.
— Участковый инспектор Гусаров! Надеюсь, не очень побеспокоил? Еще нет десяти.
Уже через минуту Виктор понял, что интересуются «Жигулями» Гурама и проверяют документы. Из кармана пальто, которым прикрылся вместо одеяла, он достал паспорт и почувствовал себя неловко от того, что был в майке, и еще потому, что долго пришлось расстегивать английскую булавку, которой заколол внутренний карман.
