– огрызнулась она, с топотом спускаясь по лестнице на высоких каблуках. – Ничего ужаснее в жизни не видела.
Джонатан стоял у окна, пока не стих звук ее шагов.
– Мистер Джонатан, вы в порядке?
– Никак не предполагал, что она окажется еще хуже, чем я ее помню. Но это случилось. Надеялся, что у меня искаженное представление о ней.
– Думаю, у нее есть и хорошие качества, – тихо возразила Лупе.
– Назови хотя бы одно!
Молчание Лупе затянулось.
– У нее была прелестная сумочка, да и туфли тоже.
Джонатан рассмеялся:
– Думаю, будет лучше, если ты оставишь меня одного ненадолго.
Лупе вышла и закрыла за собой дверь.
В воздухе вокруг нас есть нечто, что слышит наши слова. Это крохотные молекулы. Когда мы что-то говорим, то наши слова передаются всем молекулам, что есть в мире. И тогда они все вместе делают так, чтобы наши слова сбылись.
Когда что-то говоришь или рисуешь, это непременно становится правдой. Поэтому и нельзя ругаться или произносить неприятные слова. А образы, что у вас в голове, еще сильнее. С их помощью мы сами рисуем свое будущее.
На следующий день Джонатан вернулся домой после ежемесячного визита к врачу и сразу услышал звуки сальсы, громко раздающиеся из верхнего окна. С хмурым видом он поднялся по лестнице и остановился на лестничной площадке. Музыка доносилась не из квартиры супругов Салдана, как он предполагал, а из его собственной. Даже дверь была не закрыта. Он вошел и услышал звук, похожий на шарканье ног.
– Лупе, что здесь происходит?
Музыку приглушили.
– Извините, я не ожидала, что вы так скоро вернетесь! Я всегда с помощью музыки избавляюсь от плохой энергии.
Помните, я вам рассказывала о том, что дедушка говорил о музыке и любви?
– А что дедушка говорил насчет жалоб соседей в полицию на шум?
– Я не так уж громко включала. Как прошел визит к врачу?
– Все так же. Всегда одно и то же.
– Нет, вам постепенно становится лучше. Я это чувствую!
– При моем заболевании улучшений не бывает.
– Не верю я в это.
И она опять включила музыку, на этот раз потише.
– Лупе…
– Во‑первых, вы мало двигаетесь, – сказала она. – Давайте потанцуем. Я просто практиковалась. Делайте как я. – Она схватила его за руку и потащила на середину комнаты. – Я поведу. А вы повторяйте за мной!
– Лупе, я же ничего не вижу. Не могу я с тобой танцевать.
– О’кей. Просто держите меня за руку, чтобы вы почувствовали, что я делаю.
– Я и так чувствую, что ты делаешь, доводишь меня до безумия!
Она держала Джонатана за руку и двигалась вокруг него.
– Я вроде Майского шеста, – произнес он.
– Что вы сказали?
– Неважно!
Казалось, музыка играла целую вечность. Когда она наконец закончилась, Джонатан высвободил руку.
– Я уже устал вокруг тебя крутиться.
– Там еще один танец, – сказала она. И действительно, музыка изменилась. Зазвучала «Ча-ча-ча».
Лупе снова взяла его за руку и энергично начала танцевать вокруг него.
– Джорджи всегда нравился этот танец. Он часто упрашивал меня потанцевать с ним, – заметил Джонатан.
– Значит, вы не танцевали, даже когда были зрячим?
– Нет. Этот танец не про меня. Слишком уж он… Ну, не знаю… Публичный, что ли…
– И что с того? Что в этом такого? – сказала Лупе, стараясь отдышаться. – Это отличная тренировка для мышц. Да и настроение повышает!
Дверь в квартиру распахнулась. В холле стояли и наблюдали за происходящим бабушка Лупе и еще несколько соседей.
Когда песня закончилась, с лестницы донеслись аплодисменты, которые застали Лупе и Джонатана врасплох.
– Не думал, что у нас есть зрители. В следующий раз нужно будет брать с них плату, – сказал Джонатан.
Лупе засмеялась и стала обмахиваться ладонью, как веером.
– Здесь жарко. Пожалуй, я лучше пойду!
* * *
На следующей неделе, когда в дверь позвонили, Джонатан открыл, потому что ждал посыльного.
Но когда дверь отворилась, он замер и довольно долго стоял молча.
– Карла? Это что – неделя встреч с родственниками?
– Я думала, ты слепой. Как ты меня узнал?
– Семейный аромат. В начале недели здесь была мать, так что я его до сих пор чую носом или умом, а может, еще чем-то.
– Наслышана. Она мне сразу же позвонила. Разумеется, в истерике.
