И, в конце концов, мой отец поговорил с вашим и сказал ему, что Лес – плохое место. "Там никогда нет никакой дичи, и птицы не вьют гнезда, – сказал он. – Да и вам Лес без пользы". Долго они говорили, а потом ваш отец зашел к нам и расспросил мою мать. Он увидел, что она не из тех дурех, которые пугаются невесть чего, и решил, что-то там неладно. Порасспрашивал народ в округе и кое-что смекнул, да и записал на бумаге. Наверно, она у вас в Корте, мастер Реджинальд. А потом он распорядился, и Лес срубили. Помню, они всю работу делали днем, а после трех часов и носу туда не казали.
– Они нашли что-нибудь, что объяснило бы все, Митчел? Какие-нибудь кости или что-то в этом роде?
– Совсем ничего, мастер Реджинальд, только следы от изгороди и от канавы посередине, там, где теперь живая изгородь. Уж они там так расстарались, что коли бы кого в этом месте похоронили, беспременно бы нашли. Но вот не знаю, помогло ли, что лес вырубили. Ведь люди-то и сейчас не больно любят это место.
– Вот и все, чего я добился от Митчела, – заключил Филипсон, – но это нам немного дает для объяснения того, что творится в Лесу Нужно попробовать найти ту бумагу.
– А почему ваш отец никогда не рассказывал вам об этом? – спросил я.
– Знаете, он умер еще до того, как я пошел в школу, и мне кажется, что ему не хотелось пугать детей такой историей. Помню, моя няня отшлепала меня за то, что как-то раз я побежал по тропинке к Лесу, когда мы зимним днем поздно возвращались домой. Но по утрам никто не запрещал нам ходить в Лес, только нам никогда туда не хотелось.
– Гм-м, – пробормотал я и осведомился: – Вы думаете, вам удастся найти бумагу, написанную вашим отцом?
– Да, – ответил он. – Наверно, она в том шкафу у вас за спиной. Там специально отложены одна-две пачки бумаг, и я почти все уже просмотрел. Я знаю, что там есть конверт с надписью «Беттонский лес». Но поскольку Беттонского леса больше не было, я считал, что ни к чему вскрывать этот конверт. Сейчас мы это сделаем.
– Но прежде, – прервал его я (хотя мне все еще не хотелось рассказывать о своем приключении, я решил, что, пожалуй, пора), – мне лучше все рассказать. По моему мнению, Митчел правильно усомнился, что теперь, когда Лес срублен, все в порядке. – И я поведал то, о чем вы уже знаете. Нет нужды говорить, как заинтересовал Филипсона мой рассказ.
– Значит, оно все еще там? – удивился он. – Это просто поразительно. А не сходить ли нам туда сейчас да посмотреть, что там такое?
– Ни за что на свете, – решительно отказался я. – Если бы вы испытали то, что испытал я, то обходили бы это место за десять миль. Однако не будем это обсуждать. Лучше откройте конверт и посмотрим, что удалось узнать вашему отцу.
Филипсон так и сделал, а затем прочел мне три-четыре страницы записей, вложенные в конверт. Сверху был эпиграф из «Гленфинласа» Скотта, который я счел весьма уместным:
И хохот дьявольский потряс
Насупившийся темный лес… [3] Затем шли записи о беседе с матерью Митчела, из которых я приведу лишь один отрывок: "Я спросил, не думает ли она, что видела нечто, объясняющее звуки, которые она слышала. И она сказала, что видела всего раз, в самый темный вечер, проходя через Лес. Она оглянулась, когда зашуршало в кустах, и ей показалось, будто она видит какую-то фигуру в лохмотьях с вытянутыми вперед руками. Та очень быстро передвигалась, и женщина побежала к изгороди и изорвала платье, перелезая через нее".
Потом отец Филипсона пошел еще к двум свидетелям, которые очень неохотно говорили на эту тему. По-видимому, они считали, что это бросает тень на приход. Однако одну из них, миссис Эмму Фрост, он уговорил повторить то, что рассказывала ей мать. "Говорят, это была знатная леди, которая дважды выходила замуж, и первый муж носил фамилию Браун, а может быть Брайан. ("Да, в Корте жили Брайаны, прежде чем он перешел к нашей семье", – вставил Филипсон.) Она передвинула межевой знак соседей и таким образом завладела большим куском лучшего пастбища в Беттонском приходе. Оно по праву принадлежало двум детям, за которых некому было заступиться. С годами она опускалась все ниже и однажды подделала документы, чтобы заполучить тысячи фунтов в Лондоне. В конце концов законным путем было доказано, что документы поддельные, и скорее всего, ее должны были предать суду и вынести смертный приговор, но она сбежала. Да только ни одному из тех, кому вздумается передвинуть межу, не избежать проклятия. Мы думаем, что она не сможет покинуть Беттон, пока кто-нибудь не вернет межу на место".
