Сделав еще один глубокий вдох, Арабелла выпрямилась и пошла в гостиную, чтобы попросить мать начать собирать вещи.
В девять часов Арабелла услышала, как перед домом на Керзон-стрит остановилась карета Доминика. Он приехал забрать ее с собой на бал. Арабелла сидела одна в гостиной, неподобающе одетая, в простом домашнем платье, набросив на плечи шаль. Занавески были задернуты, в камине не горел огонь, комнату освещала одна-единственная свеча. Гостиная погружена в полумрак, как и было задумано. Арабелле не хотелось, чтобы Доминик прочел правду по ее лицу, когда она скажет ему то, что должна сказать.
Она услышала, как закрылась передняя дверь, затем в коридоре раздались тяжелые мужские шаги. Желудок сжался от страха. Ей предстояло совершить нечто ужасное.
– Арабелла? – На его лице легко читалось удивление. – Что случилось? Ты не готова к балу.
– Я не поеду на бал. – Она поднялась со стула и замерла, глядя на Доминика. Ее тело сковал холод, такой лютый, что задрожали ноги. – Доминик, мне необходимо с тобой поговорить. – Не имело значения, что она несколько часов репетировала эти слова, они упорно отказывались срываться с ее губ. Арабеллу начало подташнивать, и она засомневалась на мгновение, что действительно сможет пройти через это.
– Что случилось, Арабелла?! – Беспокойство, горевшее в его взгляде, заставило ее отвести глаза, смотреть ему в лицо было невыносимо. Ей отчаянно хотелось сказать правду – о приходе Смита и его ужасных угрозах. Но она не забыла обещание, данное этим негодяем. Он разрушит жизнь Арчи, и только Бог знает, что будет ждать Доминика. Арабелла вспомнила ночь, когда он пришел сюда с порезом на груди, и невольно задумалась, не была ли рана работой Смита. Она задрожала, едва подумав об этом, и испугалась, как бы Доминик не заметил ее состояния. Арабелла очень любила своего сына и его отца и знала, что должна остаться сильной и сделать это ради них обоих. Она заставила себя продолжать:
– Ситуация изменилась. Я… я обдумала свое положение…
Она крепко сцепила руки перед собой.
Доминик двинулся к ней, словно собираясь заключить ее в объятия, и Арабелла поняла, что этого допускать не следует.
– Нет! – Она поспешно выставила руки перед собой и попятилась. – Пожалуйста, не приближайся ко мне.
Доминик замер на месте:
– Арабелла, ты, наконец, скажешь, в чем дело?
Она сделала глубокий вдох. И еще один. У нее не было ни объяснений, ни извинений.
– Я… – Ничто на свете не могло помочь им обоим перенести это.
– Я не могу… – Она должна это сказать. – Доминик… – Она должна это сказать, хотя слова каплями яда прокатывались по языку. – Я не могу выйти за тебя замуж. Я разрываю нашу помолвку.
Он коротко неестественно рассмеялся, хотя глаза остались серьезными, и в них угадывалось напряжение.
– Это какая-то шутка?
– Я не шучу. – Арабелла не могла заставить себя встретиться с ним взглядом. Она пыталась думать только об Арчи. Не соображала, на что обрекает их всех.
Повисло молчание. Доминик пытался осознать сказанное.
– Почему?
Арабелла знала, что он задаст этот вопрос. И ответ невыносимо мучил ее. Она молча покачала головой.
– Может, я слишком часто заставлял тебя появляться в обществе? Если все эти выходы в свет утомительны, мы можем сократить их. Проводить вечера в более…
– Нет, – прервала она его. – Нет.
– Так дело в свадьбе? Если хочешь, можно устроить тихое, скромное празднество. Это больше тебе по вкусу?
– Нет, Доминик. – Это оказалось еще сложнее, чем она могла предположить. – Дело не в этом, ты не совершил ничего, что могло бы меня оттолкнуть. Пожалуйста, поверь мне.
– В чем тогда дело?
Арабелла снова покачала головой.
– Я люблю тебя, Арабелла.
Эти слова словно повисли в воздухе между ними.
Слова, которые, услышь она их вчера, наполнили бы ее сердце искрящимся счастьем. Сегодня же они разбили его.
Она коротко невесело рассмеялась, пораженная иронией ситуации, и зажмурилась, пытаясь сдержать слезы.
– И ты говоришь мне об этом сейчас! – Она почувствовала, как по щеке побежала одинокая капелька, и поспешила смахнуть ее.
– Я никогда не переставал любить тебя, – заверил ее Доминик.
