Бой за Мамаев курган продолжается…
На Северном Кавказе уже много месяцев работает наш специальный корреспондент писатель Петр Павленко. Мы подружились с ним еще на войне с белофиннами, вместе работали во фронтовой газете. Уже тогда мне было видно, что он не пышет здоровьем. Худой, с больными легкими, всегда покашливающий, он, однако, стоически выдерживал все невзгоды войны. Мы и отправили его на Юг подлечиться в теплых краях. Но отлеживаться он не хотел, курсировал по городам и станицам, селам и аулам между поездками в боевые части и присылал нам свои «тыловые» очерки.
Сегодня получили его очерк «Газават» — о том, как ингуши и чеченцы подымались на войну с немецко-фашистскими захватчиками. Когда война подошла к этим краям, посланцы из многих селений приехали в село Базоркино за советом к трем уважаемым старцам ингушского народа Гази-Мулле, Товси-Мулле и Мочко. В годы гражданской войны, когда большевики во главе с Серго Орджоникидзе защищали Владикавказ, они встали в строй наших бойцов. Сейчас же трое друзей вели широкую агитацию за газават против гитлеровцев. Собрав в Базоркино до восьмисот представителей сел и аулов, они держали перед ними речь. Вот что записал Петр Андреевич:
«От имени троих Гази-Мулла прочел народу стих из Корана, на основании которого они вводят газават…
Если небо обрушится на нас, — говорили они, — если земля начнет проваливаться под ногами, если теснины гор сомкнутся вокруг нас, и тогда мы скажем, что нет пути отступления. Забудем кровные распри. Нет для нас другого врага, кроме пришедшего разорять наш очаг, глумиться над стариками и обесчестить женщин…
Толпа заволновалась. Раздались крики:
К оружию! Газават! Выйдем все до единого!
Но Гази-Мулла не захотел признать эти крики равными клятве:
Не надо никаких слов сейчас, когда нас много. Подумайте, — сказал он, — потом по одному приходите ко мне и дайте каждый личную клятву крови…
С той поры у него нет времени «и для молитвы, ни для сна. С утра до ночи осаждают люди, желающие стать мстителями за общие обиды, он принимает их клятвы и благословляет оружие:
— Не вынимай его без нужды.
— Не вкладывай со стыдом.
И движение начинает захватывать селение за селением…»
Но прошло полтора года, и мы узнаем, что чеченцы и ингуши гнусным приказом Сталина выселены в далекие края якобы за… службу у немцев. Целые народы!
Позже, когда Павленко узнал об этом злодеянии Сталина и его подручных, себе места не находил. Он своими глазами видел патриотизм народов республики, мужество, проявленное в бою его сынами. И только смог сказать:
Я же был там, я их видел, я их знал…
7 января. Сегодняшний номер газеты почти весь занят официальным материалом, но материалом особым.
Несколько дней тому назад мне позвонил начальник тыла Красной Армии, заместитель наркома обороны генерал А. В. Хрулев и таинственным голосом сказал:
Загляни ко мне, кое-что покажу…
Я всегда был рад звонку Андрея Васильевича. Удивительно сложилась биография этого человека. Должность у него была интендантская, а биография совсем не интендантская. Член партии с 1918 года, в гражданскую войну был начальником политотдела, военкомом кавалерийской дивизии. После войны получил академическое образование политсостава и снова служил военкомом полка, дивизии, возглавлял политуправление военного округа… А потом оказался на хозяйственной работе, и это тоже оказалось его призванием.
Человек неуемной энергии и большого организаторского таланта, он хорошо знал свое дело, но в его решениях всегда присутствовал опыт политработника. Это и мы чувствовали. К газете он относился с большим вниманием, всем, чем мог, помогал. Был он смелым, принципиальным, никогда не терял достоинства. Как-то был я с ним у Сталина. Он не стоял навытяжку перед Сталиным, не гнул спину под его взглядом, не поддакивал все время. Говорил, казалось мне, на равных.
У Константина Симонова есть такая запись беседы с Г. К. Жуковым, сделанная по моей просьбе:
«Однажды полушутя-полусерьезно, обратившись к двум присутствовавшим при нашем разговоре людям, Сталин сказал:
— Что с вами говорить? Вам что ни скажешь, вы все: «Да, товарищ Сталин», «Конечно, товарищ Сталин», «Совершенно правильно, товарищ Сталин», «Вы приняли мудрое решение, товарищ Сталин». Только вот один Жуков спорит со мной…»
