После войны я впервые побывал здесь спустя тридцать лет. Вместе с делегацией журналистов мы выехали в Волгоград. Не узнал я город: он действительно «возник из пепла». Пришли на Мамаев курган, к памятной стене и неожиданно для себя увидел выгравированные на ней слова: «Назад от Сталинграда для нас дороги больше нет. Она закрыта велением Родины, приказом народа». И под этими строками два близких моему сердцу слова: «Красная звезда».
Вспомнил, откуда эти строки. Дело было так. В сентябре сорок второго года мы с Симоновым выехали в Сталинград… Прибыли на КП фронта, где нас встретил командующий фронтом А. И. Еременко. Затем поспешили в глубь подземелья у берега реки, в котором размещался КП, к члену Военного совета фронта Н. С. Хрущеву. Вид у него был довольно кислый. У меня сложилось впечатление, что он не был расположен к разговору с кем бы то ни было. Эту сцену «с натуры» очень точно записал Симонов:
«В одном из отсеков с койкой и столом сидел Хрущев и подписывал какие-то бумаги. Я сел в сторонке, а Ортенберг довольно долго расспрашивал Хрущева о положении дел… Положение дел было тяжелое. Хрущев был мрачен и отвечал односложно. Потом вытащил папиросы и стал чиркать спичку за спичкой. Но спички мгновенно гасли, в тоннеле была плохая вентиляция. Он чиркнул подряд, наверное, спичек двадцать и раздраженно отшвырнул спичечный коробок и папиросы. В это время ему снова принесли на подпись какие-то бумаги, и он, кажется, был доволен, что это дает возможность прервать разговор и углубиться в чтение. Чувствовалось его явное нежелание говорить с нами, да и говорить в тот момент с корреспондентами было тягостно…»
Отсюда мы направились в подземелье у реки Царицы, где разместился штаб фронта, и, усталые, завалились спать и сразу же заснули как мертвые. Утром проснулись — все тихо. Вышли из отсека. Машинок нет. Телефонисты сматывают линии связи. Людей мало. За ночь штаб в чрезвычайном порядке эвакуировался на противоположный берег реки, в лесок возле деревни Ямы. Лица у тех, кто еще остался, постные, настроение скверное — люди не скрывали своей тревоги за судьбу Сталинграда. Остался у нас тревожный осадок и от встречи с Хрущевым и штабными офицерами: все ли уверены, что отстоим город?
В таком настроении мы отыскали отсек, где осталась еще одна линия связи с Москвой. Я вызвал дежурного по узлу связи Генштаба и просил передать в редакцию Карпову, что жду его для переговоров. Пока Карпов добирался с Малой Дмитровки, мы сделали набросок передовой статьи. Назвали ее просто и лаконично: «Отстоять Сталинград!» Передовую мы передали по проводу, можно сказать, прямо в руки Карпову, и я попросил напечатать ее в завтрашнем номере газеты и доставить несколько сот экземпляров самолетом на Сталинградский фронт.
В передовой открыто и прямо говорилось о смертельной опасности, нависшей над Сталинградом. И были в ней как раз выделенные жирным шрифтом те самые слова: «Назад от Сталинграда для нас дороги больше нет. Она закрыта велением Родины, приказом народа». Могли ли мы думать, что эти, я бы сказал, огненные строки появятся на стенах монумента?! Можно себе представить мое волнение, когда я их здесь увидел!
Через два дня после того, как мы побывали на Мамаевом кургане, немцам удалось захватить его. А через день, 16 сентября, 13-я гвардейская дивизия генерала А. И. Родимцева, переправившись через Волгу, вместе с частями 112-й стрелковой дивизии отбила курган. В середине октября немцы вновь овладели им. А сегодня наши части начали новые атаки. Об этом и рассказывает в своей корреспонденции «Бои за Мамаев курган» наш спецкор Леонид Высокоостровский. Сначала — о системе обороны, созданной противником на кургане. Затем — о самом штурме кургана:
«Еще до рассвета наши бойцы в трех направлениях внезапно атаковали врага. Первой ворвалась в кольцеобразный ров правофланговая группа под командованием лейтенанта Жамышкова. Она достигла противника без единого выстрела… Атакующие завязали рукопашную схватку… Немцы открыли сильный фланговый и перекрестный огонь… Ударила наша артиллерия… Под ее прикрытием на врага обрушились новые отряды атакующих… С рассвета начались сильные контратаки противника… Окопы и дзоты переходили из рук в руки. Рукопашный бой шел за каждый квадратный метр земли. К вечерним сумеркам контратаки противника стали ослабевать. Всю ночь продолжалась яростная перестрелка, но к утру она смолкла. Наши бойцы, значительно продвинувшись вперед, перевалили через гребень Мамаева кургана и закрепились на новых рубежах… Сейчас в этом районе грохочут наши орудия, разбивая одно за другим вражеские укрепления…»
