4. Асмуд - сын Олега Вещего
В то время как караван лодий во главе с насадой Ольги приближался к первому днепровскому порогу Ессули, что означало «Не спать», Асмуд и Святослав достигли верхнего волока, где Днепр приближается к реке Ловать, и здесь, пересев на коней, дружина из ста человек отправилась далее на север. За грузом, который Асмуд и Святослав везли с собой, - а это было самое драгоценное, что можно было считать в те времена, оружие: мечи, копья, наконечники стрел, упакованные в разные ящики, броня и шлемы - все, что готовилось в Вышгороде годами, сейчас перевозилось далеко на север, - следили остальные дружинники. Княгиня освобождала забитые оружием склады, но оставалось достаточно, чтобы при необходимости вооружить новую дружину. Здесь же находились и два человека, которых Асмуд взял с собой, опасаясь, что в Киеве их просто уничтожат. Будучи сами коварными, хазары ненавидели и не терпели воинов, что по каким-либо причинам проигрывали сражения, их казнили, а уж перебежчикам придумывалась немыслимая казнь. Они считали, что воины за деньги продают свою жизнь, а бросать деньги на ветер казалось верхом безумия. Это были Вахид, или Вятко, что просился на службу к князю и вернул стрелу Святославу, чем избавил русов от угрозы нашествия, и смерд, которого истязал хазарин. Смерд по имени Кожема оказался свежей жертвой последнего набега печенегов.
- Как же он очутился у хазар? - недоумевал князь. Вятко пояснил, что между купцами-хазарами и печенегами существует уговор, по которому пленников печенеги продают хазарам, а те, пряча их у себя, ночами переправляют в свои земли, а там втридорога продают на невольничьем рынке. Обычно печенеги нападают на русские земли по сигналу хазар. Вначале купцы появляются на торгах, потом под предлогом скупки кожи, меда, воска и других товаров углубляются в русские поселения, многое высматривая и выведывая, а потом эти сведения передают печенегам. А сигналом для нападения служит смерть или старейшины, или местного князя. Чаще всего они становились жертвой «черной стрелы» - так прозывается хазарин, который служит архонтам [12] . Но он совсем не похож на хазарина, а больше на славянина. Вятко думает, что он славянин, потому что уж больно хорошо болтает по-славянски и на других языках. Вятко и сам может говорить и по-тюрски, и по-хазарски, а буквально перед набегом печенегов видел «черную стрелу» в киевском гарнизоне, он был в гостях у архонта.
Вятко рассказывал, что еще при нашествии хазар в княжение Игоря его ребенком забрали тюрки, служившие в хазарском войске, он оказался проворным мальчиком на побегушках у военачальника, а потом стал воином. Кожему же истязали за то, что, узнав в архонте купца, что скупал у него сыромятину, ударил его по морде. Кулаки у Кожемы как молоты. Всех пленников отправили куда-то, а его оставили в гарнизоне для расправы. «Я не мог его оставить там, потому и привел с собой, князь», - добавил Вятко.
Волок от одной реки к другой длился не более недели, по суходолу и протокам небольших рек. Этим занималась остальная часть дружины, привлекалось и местное население, особенно мужики, давно привязавшиеся к этому промыслу.
Асмуд и Святослав не дожидались груза и уже на Лавоти, пересев на лодии, устремились к озеру Ильмень, а там вверх по Волхову к Ладоге.
Куда пропали тихие, мягкие, с жирными звездами и распухшей от жары луной летние южные горячие ночи?
Север, чистые багряные рассветы, пронзающие тело, руки, грудь, лицо резкой свежестью или коварно пронизывающим туманом. Это преображало, перестраивало настроение и сам характер еще не осознанной деятельности. За многие годы отсутствия на родине Асмуд вновь ощутил это благодарное воздействие природы, где ему дышалось легко и свободно, будто вернулось время возрождения, от которого он когда-то бежал. «От чего бежал, Господи! От самого себя? - думал Асмуд, вглядываясь в рассветную красоту края. Леса, леса, перелески, озера, стаи уток, лебедей и другой птицы. - «Боже, нешто это то, от чего я бежал?» Он чувствовал утреннюю холодную студь, поеживался, но не уходил с кормы, принимая ее как нечто родное, давно знакомое и оттого желанное. Думалось... совсем как вчера, он, долговязый юноша, не любивший и не желавший занимать-
