Гендибалу всего лишь в четвертый раз пришлось перебираться по канату. Но забота о Суре Нови заслонила его собственное возможное волнение. Он безо всякой менталики видел, как она растерялась перед необходимостью шагнуть в пустоту.
— Я пужайся, мастер, — сказала она, когда он объяснил ей, что надо делать, — я сделай шаг в ничего. — Она так волновалась, что снова перешла на стрынский диалект.
— Нови, — мягко сказал Гендибал, — я отправляюсь на другой корабль и должен взять тебя с собой. Я не могу бросить тебя здесь. Не бойся, тебя будет защищать скафандр, а падать здесь некуда. Даже если ты отпустишь канат, ты останешься на расстоянии вытянутой руки от меня, и я тебя подберу. Послушай, Нови, покажи, что ты такая же храбрая, как и умная, и достойна стать ученой.
Она больше не возражала, и Гендибал, хоть и не хотел нарушать гладкость ее разума, все же успокаивающе прикоснулся к его поверхности.
— Можешь по-прежнему разговаривать со мной, — сказал он после того, как они закрылись в скафандрах. — Я слышу тебя, если ты отчетливо думаешь. Продумай слова отчетливо одно за другим. Ты меня слышишь, верно?
— Да, мастер, — сказала она.
Он видел, как шевельнулись ее губы за прозрачным лицевым щитком и сказал:
— Скажи это, не шевеля губами, Нови. В скафандрах ученых нет радио. Все передается при помощи мыслей.
Ее губы перестали шевелиться, а взгляд стал более напряженным. Вы слышите меня, мастер?
Очень хорошо, подумал Гендибал, и его губы тоже не шевельнулись, — а ты слышишь меня? Слышу, мастер.
Тогда идем со мной и делай, как я. И они двинулись от корабля к кораблю.
Хотя на практике Гендибал перебирался весьма посредственно, теорию он знал. Нужно было вытянуть ноги вместе и покачивать ими так, чтобы центр тяжести тела перемещался по прямой, а руками поочередно перехватывать канат.
Он объяснил это Суре Нови, не оборачиваясь к ней, он видел ее по состоянию двигательных областей ее мозга.
Для начинающего она справлялась очень хорошо, почти так же, как Гендибал. Она подавила страх и точно следовала указаниям, и Гендибал снова почувствовал, что весьма доволен ею.
Оказавшись наконец на борту корабля, она явно испытала облегчение. Как и Гендибал. Он огляделся, снимая скафандр, и его поразила и оглушила роскошь и элегантность обстановки. Почти все приборы были незнакомы, и он помрачнел при мысли, что нет времени учиться управлять всем этим. Возможно, придется перенести опыт непосредственно от человека, который уже был на борту, хотя такой перенос по-настоящему не заменял истинного обучения.
Затем он сосредоточился на Компоре. Компор оказался высоким и стройным, несколькими годами старше Гендибала, с довольно приятным, немного слабовольным лицом, с вьющимися волосами ярко соломенного цвета.
Гендибал сразу увидел, что этот человек разочарован и испытывает презрение к Спикеру, которого сейчас встретил впервые. Более того, он был совершенно не в состоянии даже скрыть это.
Вообще говоря, Гендибал за это не сердился. Компор не был транторцем — и даже членом Второго Сообщества — и у него, очевидно, были свои заблуждения. И среди них предрассудок, что истинно могущественная сила обязательно связана с видимостью силы. Компор, конечно, мог сохранять свои заблуждения, если они не мешали нуждам Гендибала. Но сейчас данное конкретное заблуждение именно мешало.
То, что сделал Гендибал, было ментальным эквивалентом сжатия руками. Компор даже слегка пошатнулся от мимолетной, но резкой боли. Как будто какая-то концентрированная сила сморщила кожу его мыслей и оставила в нем благоговейное отношение к обладателю этой силы, Спикеру.
Компор сразу проникся уважением к Гендибалу. Гендибал любезно сказал:
— Компор, дружище, сообщите мне, пожалуйста, где сейчас находятся ваш друг Голан Тревиц и его спутник Янов Пелорат.
Компор робко ответил:
— Говорить ли в присутствии этой женщины, Спикер?
— Эта женщина — продолжение меня самого. Говорите открыто.
— Как скажете, Спикер. Тревиц и Пелорат сейчас приближаются к планете под названием Гея.
— Как вы и говорили в последний выход на связь вчера. Они, конечно, уже высадились на Гее, а возможно, улетели оттуда. На Сейшелах они ведь не задержались.
