Раскат грома окончательно разбудил ее. Все вокруг затряслось, но она не обратила на это внимания, потому что увидела темноволосую голову, склонившуюся над ее грудью.
Это был не сон! Чувственная паутина, окутавшая ее, не была плодом ее воображения. Таинственный мужчина и его ласки были реальностью!
Испуганно вскрикнув, она дернулась и натянула на себя одеяло.
— Доброе утро, Златовласка, я уже начал думать, что ты никогда не проснешься. — Его голос успокаивал. И тут вспышка молнии осветила лицо мужчины. Хотя она длилась доли секунды, черты его лица запечатлелись в ее сознании. Они были слишком хорошо ей знакомы, и она пришла в ужас.
Данте!
Тот самый человек, от которого зависела судьба отеля. Человек, которого она поклялась убедить всеми возможными способами не разрушать здание и не лишать источника дохода всех, кто здесь работал.
Это был не сон.
Реальность оказалась намного хуже.
Мужчина самодовольно улыбнулся, и внутри у Маккензи все сжалось. Затем его рука коснулась ее щеки, и ей пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы не потереться об его пальцы.
— Я никогда бы не предположил, что такое возможно, — загадочно произнес он, затем взял что-то с туалетного столика. Чары были разрушены, и Маккензи смогла немного отодвинуться назад и натянуть одеяло повыше. Кожу на ее груди все еще покалывало после прикосновений его губ. Она зажмурилась. О боже, это были губы Данте Карраццо!
— Мне… мне нужно идти, — пролепетала девушка, все еще пытаясь понять, что он здесь делал так рано. Она проклинала себя за то, что воспользовалась свободным номером, а не поставила себе раскладушку в прачечной. Но больше всего ее поразило то, что мужчина смог так быстро и легко разжечь в ней огонь желания.
Затем Маккензи услышала шорох фольги, и Данте Карраццо снова повернулся к ней лицом. Он был полностью обнажен, и его мускулистый торс блестел в тусклом свете. Ее взгляд скользнул ниже, и она судорожно сглотнула. Дар речи покинул ее, разум подчинился зову плоти, когда она увидела предмет его мужской гордости. Что бы она почувствовала, если бы он оказался внутри нее, спросила себя Маккензи. Безумие, но внезапно ей захотелось это испытать.
— Ты не хочешь уходить сейчас, — заверил он, воспользовавшись ее замешательством. — Самое главное еще впереди.
Даже если бы Маккензи этого и хотела, она сомневалась, что смогла бы пошевелиться. «Это плохая идея», — прорвался тонкий голосок сквозь дурман чувственных наслаждений. Очень плохая. Но она не могла понять почему.
«Это не такая уж и плохая идея, — нашептывал другой голос, — если ты наконец испытаешь то, на что Ричард считал тебя неспособной. Где здесь опасность? Сейчас темно, он заснет минут через пять и потом не узнает тебя.
Он никогда не узнает, что это была ты».
Эти слова повторялись в голове Маккензи как священная мантра, и она пыталась за них зацепиться, поверить в них. Да она просто вынуждена в них поверить! Потому что достигла той точки, когда назад дороги нет. Ей некуда бежать, да она и не хотела.
Рука Данте скользнула по плавному изгибу ее талии, затем по внутренней поверхности бедра, и Маккензи бросило в дрожь. Она вжалась спиной в матрац, боясь, что не вынесет этого томительного ожидания. Когда его пальцы легли между ее ног, девушку словно пронзил электрический разряд.
— Пожалуйста, — взмолилась она, сама не зная, о чем просит. Лишь бы это произошло скорее.
Жаркие губы мужчины скользнули по ее шее, затем начали пощипывать мочку уха. В ответ на это ее спина выгнулась дугой, а ноги сами раздвинулись. Приняв приглашение, он лег поверх нее.
Позже она будет ругать себя за легкомысленность, но разве у нее был выбор? Если бы ей только не было с ним так хорошо! Разве она могла противостоять тому, что так приятно, так естественно?
Ей казалось, что она продолжает спать даже после того, как открыла глаза. Огонь желания все сильнее разгорался внутри, и она замерла в ожидании.
Тогда Данте, словно услышав ее мольбы, вошел в нее и начал ритмично двигаться, вознося ее все выше и выше, на вершину чувственных удовольствий.
Ладони Маккензи прижались к его горячей груди, голова откинулась назад, пульс участился.
